Поступки во имя любви - Роушин Мини

– Тебе весело, малышка? Хочешь куриную ножку?

– Я пить хочу, – сказала девочка.

– Тогда пойдем, найдем для тебя водичку.

Айрин смотрела им вслед, когда они шли к патио, голова у нее немного кружилась.

Они съели овсянку, как всегда, молча. Майкл стоял у окна и обдумывал резкое изменение в погоде, которое привело к тому, что небеса разверзлись. В саду стояла вода. Дождь, должно быть, лил всю ночь. И что прикажете ему делать? Он не мог выпроводить их на улицу в такой ливень.

– Прошу прощения, – подала голос девушка.

Майкл обернулся.

– Я хотела спросить, не возьмете ли вы мальчика с собой в магазин, – сказала она. – Если он пойдет со мной, то промокнет до костей.

Майкл посмотрел на мальчика. Овсянка наполовину съедена, в уголке губ осталась капля молока. Ну и что он будет делать с ним в магазине целый день? Маленькому ребенку там будет смертельно скучно.

Он перевел взгляд на девушку. Едва ли он мог ответить «нет».

– Возьму, пожалуй. А как насчет тебя?

– Со мной все будет ОК, я справлюсь. Только его возьмите.

Барри потянул мать за рукав. Она подвинула ухо к его рту. Он что-то прошептал, она ответила. Мальчик замотал головой. Девушка снова зашептала, малыш снова помотал головой.

Майкл ждал, сложив руки на груди. Разумеется, мальчику не хочется провести целый день с мрачным дядькой. Какой ребенок на такое согласился бы? Но малыш не может бродить по улицам в такую погоду. Майкл не собирался брать с собой в магазин их обоих, там будет не протолкнуться. Мать мальчика справится, она сама так сказала.

Девушка подняла голову.

– Можно ему взять с собой книжку? – спросила она Майкла.

Он кивнул. Чем больше у мальчика будет развлечений, тем лучше.

– Можно мне зайти во время ленча и проведать его? – задала она следующий вопрос.

– Да.

Если дождь кончится, то она сможет забрать его на вторую половину дня и дать Майклу передышку.

– Его зовут Барри, – сказала девушка.

Майкл промолчал.

– А я Кармел.

Он прошел через кухню к двери.

– Я ухожу через десять минут, – объявил Майкл, выходя из кухни.

В своей спальне он снял с платяного шкафа чемодан, порылся в лежавших в нем книгах, отобрал шесть штук и сложил в рюкзак, с которым ходил на работу. Потом Майкл почистил зубы и спустился вниз.

Они ждали его в холле. Майкл взял из стойки черный зонт и протянул его девушке. Она взяла его, не произнеся ни слова.

– Не потеряй, – предупредил ее Майкл, снимая с крючка свой зонт для гольфа. Все трое вышли под дождь, и Майкл раскрыл над ними большой купол в голубую и зеленую полоску. Его банк назвал этот зонт подарком, хотя Майкл давно оплатил его сам теми процентами, которые взимал банк за услуги.

– Думаю, тебе стоит дойти вместе с нами до магазина, – обратился он к девушке. Та кивнула. Они втроем молча шли под огромным зонтом, мальчик между двумя взрослыми. Дождь не утихал ни на минуту.

Майкл кивнул соседке, вышедшей из дома, и заметил любопытный взгляд, который она бросила на его спутников. Пусть думает что хочет. Пока они шли по мокрым улицам, он гадал со смешанным чувством страха и раздражения, как пройдет утро.

«Он Барри. А я Кармел». Она, должно быть, решила, что ему хотелось это узнать.

* * *

Она вытащила телефон из сумки и нажала на кнопку ответа.

– Айрин слушает.

– Я звонил на прошлой неделе по поводу бесплатного занятия.

– Кто вы?

Она отлично знала, кто это.

– Я ликвидировал царапину на вашей машине, – напомнил он. – Вы дали мне вашу карточку, сказали, что я могу прийти на пробное занятие.

– Ах да… Что ж, следующие два дня у меня все расписаны, но я могу записать вас… – Айрин пошуршала страницами журнала, – на четыре часа в среду.

– Я работаю до пяти, – сказал он.

– В таком случае, – она еще раз перевернула пару страниц, – вы можете прийти в пятницу, скажем, в пять тридцать.

– ОК.

– Как вас зовут? – спросила Айрин.

После короткой паузы он ответил:

– Джер Брофи.

Имя только что придумал, поняла она. Это ее не удивило. Айрин записала на полях журнальной страницы: «Джер? 17.30», рассказала, где находится тренажерный зал, и предупредила о форме одежды.

– Сколько продлится занятие? – спросил он.

– Примерно час. Потом вам нужно будет принять душ, поэтому захватите полотенце и все необходимое.

Айрин попыталась вспомнить, как он выглядит, и не смогла. Вроде темноволосый, но черты его лица стерлись из ее памяти. Она узнает его, когда увидит.

В пятницу, в половине шестого. Это позже, чем она работает обычно. Она попросит Мартина пораньше уйти домой, чтобы приготовить ужин для Эмили и отпустить Пилар.

Когда к Айрин подошла ее парикмахерша, она вырвала страницу из журнала и спрятала ее в сумочку.

* * *

«Дорогие мама и папа, – написал Зарек. Он остановился и принялся грызть кончик ручки. К еженедельному написанию письма домой – телефонные звонки предназначались для особых случаев – он приступал со смешанными чувствами. – Погода здесь была хорошая до сегодняшнего дня. Сегодня идет сильный дождь, и небо затянуто облаками».

Утром по рабочим дням квартира оставалась в полном его распоряжении, так как Пилар и Антон уходили на работу. Кафе Зарека открывалось только в одиннадцать, а его смена иногда начиналась еще позже. Он наслаждался тишиной пустой квартиры. «На прошлой неделе работы было много, – добавил он. – Из-за хорошей погоды в городе было много народу. Думаю, эта неделя будет поспокойнее».

Зарек сильно скучал по Польше. Ему не хватало привычных запахов, вкусов и видов, даже сам воздух там был другим. Он скучал по семье и друзьям. И, разумеется, он тосковал по родному языку, на котором мог говорить, не думая о том, поймут ли его. «Я был рад, когда услышал о новых книжных полках, – написал он. – Мне не терпится взглянуть на них, когда я приеду домой».

Они купили их на присланные им сто шестьдесят евро. Зарек радовался тому, что полками будут пользоваться все, но сожалел о том, что они не купили нечто более легкомысленное, барбекю, к примеру, или садовые качели, на которых родители могли бы наслаждаться теплыми вечерами. «Дела у Пилар и Антона идут хорошо, – продолжал писать Зарек. – Несколько дней назад Пилар нашла на улице десять евро и купила кофейный торт, который мы все вместе и съели. Торт был вкусный, но он не идет ни в какое сравнение с твоим маковым рулетом, мама».