Спасти Державу! Мировая Революция «попаданцев» - Герман Романов

И попробуй не втолкуй, да с уважением и должной почтительностью. Монархическая власть сейчас по воле засевших в правительстве людей держится, за которыми стоит серьезная и реальная сила.

Сегодня он в этом лично убедился — даже по самым скромным оценкам сибиряки собрали в Иркутске намного больше, в разы, штыков, чем он смог перевезти сюда — половину от лично присягнувшей ему гвардии. И это не считая кораблей и бронепоездов.

Скоро генерал Пепеляев должен был приехать вместе со Шмайсером. К последнему монарх относился последнее время двояко. Да, он обязан был ему жизнью за спасение от казни, его флигель-адъютант прекрасно зарекомендовал себя в боях, но…

Именно это «но» — сейчас Михаил Александрович ему не верил ни на йоту. Шмайсер повел какую-то мутную, одному ему понятную игру, держа не только его, но и своего друга генерала Фомина в полном неведении.

Как он себя корил, что подписал документ, который дал Шмайсеру, — разве тогда он мог предполагать, что тот так подставит его с этим переворотом. Ведь о нем он узнал, положа руку на сердце, только в полночь, после злосчастного убийства генерала Болдырева.

Зачем это было делать? Да и зачем все это было затевать, если его полностью устраивало создавшееся положение? На все эти вопросы Михаил не мог найти ответа, но жаждал получить их от Шмайсера, сжимая пальцы в кулаки до хруста.

Такая же отчаянная решимость была написана на лице Фомина — впервые он готов был вытрясти из приятеля душу за такую подставу. Ну ничего, главное, чтобы у Мики хватило терпения выслушать в свой адрес нелицеприятные слова, а там можно будет спокойно извлечь уроки из конфузии.

Генерал Семенов и контр-адмирал Смирнов попали в кабинет по приглашению царя. Тот не мог не пригласить, когда под самыми окнами дворца стояли на якоре две канонерские лодки, набережная была оцеплена морской пехотой, а на противоположной стороне реки дымили трубами угловатые ящики бронепоездов.

— У меня возникло такое ощущение, будто в чан с дерьмом с головой кинулся, — прошептал атаман моряку, и тот кивнул в ответ, молчаливо разделяя этот взгляд.

Так они и сидели, слушая вопросы Пепеляева и ответы на них царя — встревать в этот диалог они не имели ни малейшего желания. Другие игры пошли, в которые лучше не лезть, целее будешь…

— Ваше величество!

В кабинет ворвался, другого слова и не подберешь, генерал Оглоблин. В чрезвычайном возбуждении, тряся бородкой, атаман посмотрел на монарха округлившимися глазами.

— Ваш флигель-адъютант вместе с генералом Пепеляевым ехали в автомобиле сюда, сопровождаемые казачьим конвоем. И он…

— Кто он? — Михаил поднялся со стула, повысив голос.

— Да этот сукин сын, Шмайсер! Ударил генерала по голове, затем оглушил рукоятями пистолетов водителя и адъютанта. И перестрелял моих казаков. Всех! А их в конвое семеро было!

— Насмерть?!

— Нет! Все живы! Только этот стервец каждому по три пули всадил — в правую руку и плечо, и левое ухо прострелил. Куражится, сволочь! И убег хрен знает куда. Но искать нужно.

— Сейчас я отдам приказ…

Пепеляев с побагровевшим лицом вскочил с места, хотел было кинуться к дверям, но был схвачен крепкими руками атамана Семенова.

— Постойте, уважаемый! Тут дело очень щекотливое! Вы понимаете, Виктор Николаевич, кого искать придется?! Простите меня великодушно!

Пепеляев недоуменно посмотрел на бывшего «властителя Забайкалья», а тот вздохнул тяжко, и словно ребенку принялся втолковывать то, что ему казалось простым:

— Это ж какой позор будет! Убегший-то не Ванька-разбойник какой, а верный адъютант самого царя-батюшки, простите, ваше императорское величество, — Семенов простодушно заморгал, разведя в извинении руки. — До стрельбы по своим докатились. Людям-то чего говорить будем, как солдатикам да казачкам разъясним, за что они генерала бравого за белы рученьки вязать будут…

— Если еще до тех рученек доберутся! — скривился Оглоблин. — Порвет ведь он их, как волк щенят-сосунков…

— И я о том же толкую! — Семенов, поморщившись, почесал пятерней затылок. — А ежели сегодня о том весь город судачить начнет?! Молчать нужно накрепко. Объявить — так, мол, и так, эсеры все сволочи, угомониться никак не могут. Генерала Болдырева убили, а Пепеляева ранили. Конвой обстреляли, а в схватке со злодеями флигель-адъютант Шмайсер героически погиб! И похоронить торжественно генерала с ним!

— Так он же сбежал!

Первым от ошарашивающих предложений опомнился Оглоблин. Остальные только хлопали глазами в полной растерянности, не в силах поверить в очевидное.

— Ну и хрен с ним! Ловить такого — дело опасное, людей понапрасну потеряем, если он пулять всерьез почнет! Здесь ему делать сейчас нечего, тикать в Маньчжурию нужно, и быстро. А там мы его и словим по приметам, возможности для сего есть.

— А как… Тело где возьмем? — Смирнов тоже встал со стула.

— Да в тюрьме всякой швали… Мои уланы махом найдут похожего, вывезем по ордеру и оприходуем.

— Сейчас распоряжусь, — Пепеляев опомнился, подошел к столу и стал черкать ручкою по листу бумаги.

— Немчура, а они завсегда сволотой были! — Семенов глубоко, чуть даже трагически, вздохнул и удрученно помотал головой. — Пригрел ты на своей груди, царь-батюшка, змею подколодную, вот она и укусила!

Атаман сознательно рядился в простого казака — взятки гладки. К Богу и царю на «ты», сам монарх ко всем на «вы», а про себя всегда говорит «мы». Вот они, нравы российские! Но хитрый был, аки змий, и успел поймать взгляд Михаила Александровича, признательный и благодарный.

«Теперича моя карьера в горушку резко попрет! У меня прямо как в сказке вышло!»

Москва

— Интересный ведь материал, товарищ Мойзес?

Арчегов ехидно посмотрел на чекиста и закурил папиросу, чуть ли не дымя тому в лицо. В папке был дан полный расклад по польской армии, ее численность, приведены характеристики генералитета и поставки вооружения из Англии, САСШ и Франции.

Имелись и другие материалы — перечень вооружения 3-й чешской дивизии, что передавалось сибиряками, данные о содержащихся в плену красноармейцах и многое другое. С поляками его сильно выручила собственная память — он припомнил даже мельчайшие подробности, а читал в последние годы до переноса запоем.

— Что вы хотите, Константин Иванович?

Мойзес был серьезен как никогда. А потому Арчегов сразу же положил перед ним бумажку.

— Тут реквизиты Стокгольмского банка. Кстати, того самого, через который вы получали от Германского Генштаба деньги на революцию. На эти счета нужно положить валютой на триста тысяч рублей золотом. Желательно английскими фунтами. Российская разведка за рубежом действует эффективно, имеются еще старые военные агенты при посольствах. А у них обширные связи и неплохая агентура.