Чёрная кровь Сахалина. Генерал-губернатор - Александр Башибузук

Черт, совсем о Савинкове забыл… Н-да, а чуть не отправил верного человека к праотцам. Вот и доверяй своей паранойе. Ну да ладно, перестраховаться всегда полезно, чтобы потом не жалеть. Работай, Борис Викторович, работай.

Я еще пообщался с Карповым, наметил с ним подробный план действий, после чего вызволил из подвала эсера. К счастью, тот, по крайней мере внешне, пока ни о чем не подозревал.

День пролетел быстро. Помимо Карпова и Савинкова, я еще встретился со Свиньиным и Стерлиговым. А поздно вечером вернулись Майя с Мадиной.

– Как все прошло, мое солнце?

– Назови меня так еще раз. – Майя прижалась ко мне и тут же изящным танцевальным па ускользнула из рук.

– Мое солнце! Свет души моей! Радость моей жизни!

– О да! – Жена весело рассмеялась. – Я такая! И еще… я гениальный врач.

– Я не сомневался. Рассказывай давай.

– Все прошло великолепно! Я даже поладила с лейб-медиком профессором Федоровым. Вредный старикашка, право слово, но нашел в себе силы признать мой профессионализм. А вот Боткин, второй лейб-медик, – вполне приятный, даже обаятельный мужчина.

– Я тебе сейчас устрою… Ишь ты, совсем страх потеряла. Сюда иди…

Майя опять ловко увернулась и показала мне язык.

– Противный ревнивец! В общем, я избавила государыню от мигрени! А ведь ее поначалу даже на кресле привезли.

– Как? Надеюсь, не морфием?

– Обычный массаж головы, меня тетя Лами, айнская знахарка, учила, помнишь, тебе Мадина рассказывала. О! Государыня впечатлилась! Все впечатлились.

– А что с цесаревичем?

– Присутствовала на консилиуме лейб-медиков, вот! Завтра поеду его смотреть. А Мад повезет Балду дочерям государя показывать. Она с ними великолепно поладила.

Я улыбнулся. Да уж… Я тут хитроумные планы сочиняю, готовлюсь трон шатать, а эта девчонка так просто в царскую семью пролезла. Ну что же, поглядим, может, она сама все устроит за меня. Хотя нет, без шатания все-таки не обойдется…

На следующий же день власти торжественно заявили, что покушение на меня раскрыто, а мотив объяснили банально: мол, террористы, что с них возьмешь, деструктивные и антисоциальные личности. Газеты было принялись задавать каверзные вопросы, но почти сразу же перестали, после того как я в интервью заявил, что расследованием удовлетворен в полной мере.

На самом же деле расследование только начиналось.

– Нет, нет, не надо-о-о!!! – Полный мужик с круглой кошачьей мордой задергался в конвульсиях. – Что вам от меня надо? Я уже все сказа-а-ал…

Я чертыхнулся про себя. Без специалиста по допросам прямо беда. То ли дело в Средние века – специально обученный профессионал всегда под рукой, а здесь хоть самому за дело берись. И, как назло, бухарский кат на Сахалине остался. А эти энтузиасты… В общем, старания много, а умения – почти ноль.

Жестом остановив Пабло и Рауля, занявших вакансию катов, я взял стул, переставил его поближе к висевшему на дыбе банкиру и присел рядом с ним.

Под пыточные хоромы мы определили удаленную заброшенную мызу на берегу Финского залива. Место уединенное, подходы отлично просматриваются – место прямо на загляденье. Даже клетки есть, прежний хозяин здесь собак держал.

С Симоновичем никаких проблем не возникло – он сразу выложил все, что знал, как на духу, а вот с Дмитрием Леоновичем Рубинштейном, известным в определенных кругах как Митька, дело не выгорело. Банкира взяли ребята Савинкова, после чего передали по этапу третьим лицам, ну а уже после этого он оказался у нас. Несмотря на свой весьма сомнительный вид, Рубинштейн проявил неожиданное упорство, а точнее, поразительную изворотливость. Уговоры не помогли – Митька упорно пытался водить нас за нос до тех пор, пока мне это не надоело.

– Пожалуйста!!!

– Хватит! – резко оборвал я его.

– Что вам от меня надо? Я все уже сказа-а-ал… – Рубинштейн забился в истерике. – Это все Арошка Симонович…

Я кивнул Пабло, тот ухмыльнулся и взял из жаровни раскаленную кочергу. Псарню пронзил истошный визг, резко запахло мочой.

«Да что ж ты так орешь… – Я покачал головой. – Ведь пальцем еще не тронули, просто пугают, а ты орешь, как будто в зад кочергу запихнули. Вот же сволочь…»

Дождался, пока Рауль окатит банкира водой из ведра, и спокойно поинтересовался:

– Надеюсь, вы понимаете, что ваше упорство ничем хорошим не закончится?

– Я все сказа-а-ал… – обреченно завыл банкир. – Я все отдам, все! Хотите миллион! Два!!! У меня дети, пожалейте…

– Да что же это такое… – Я покачал головой и приказал: – Толку не будет. Сначала – руку, дальше все остальные конечности. Башку – в последнюю очередь…

А сам встал и пошел к выходу из псарни.

Рауль, шумно выдохнув, вырвал из колоды громадный мясницкий топор.

– Нет, нет… – Позади забился истеричный вопль. – Не надо, я все скажу-у-у!..

Я скорбно вздохнул и вернулся.

– Повторяю вопрос. По чьему приказанию вы устроили на меня покушение?

– Это… – Банкир клацал зубами, словно в припадке эпилепсии. – Это… японцы…

«Вот те раз… – удивился я. – Получается, все-таки решили рискнуть косоглазые. А я грешил на Шиффа…»

– Сам я с ними никогда не встречался, мне всегда передавали указания через посредника… разных посредников… – частил Митька, сбиваясь на фальцет.

– Какие японцы? Посол? Момото Атиро?

– Не-э-эт, я не знаю, кто, но точно японцы. Приказали убрать вас любыми методами. Я не хотел, я с таким никогда не связываюсь, только ради безопасности семьи, это страшные люди, они ни перед чем не остановятся…

– И как давно ты работаешь на японцев?

– Уже лет пять… около пяти лет…

– А теперь – по порядку…

Разговор с Рубинштейном вышел длинный и очень содержательный. Выслушав его, я уступил место ротмистру Рыбчинскому, жандармскому следователю, доверенному лицу Карпова, для оформления официального протокола, а сам пошел в беседку, где Свиньин, Стерлигов и сам начальник жандармского отделения мирно дымили сигарами, попивали коньячок и раскладывали пульку преферанса.

– Есть результаты, Александр Христианович? – Офицеры при виде меня разом встали.

– У меня всегда есть результаты… – проворчал я и приказал одному из своих охранников: – Хорхе, твой выход…

Присел на лавку в беседке и только после того, как баск притащил блюдо печенной на углях баранины, коротко сказал:

– Японцы.

– Черт… – зло ругнулся Карпов.

– Вполне неплохо, – спокойно заметил Свиньин. – Еще одно основание для того, чтобы порушить идиллию наших с косоглазыми. Ежели вбросить в прессу – получится отличный скандальчик. Вхожий в императорскую семью банкир – японский шпион. Просто шарман.