Болотная трава - Аркадий Адамов

— Вот уже скоро, — сказала Катя. — Сейчас первый поворот налево. Там указатель стоит. Во-он, видите?

Минут через десять машина въехала в посёлок. Следуя указаниям Кати, миновали несколько улиц, заросших травой, с узкими, неровными полосками асфальта по сторонам для пешеходов. Наконец машина остановилась возле одного из домиков за потемневшим деревянным штакетником. Невдалеке проходила железная дорога, и в этот миг как раз с грохотом и лязгом пронеслась за ближайшими домиками длинная, запылённая электричка.

Катя выскочила из машины и побежала к калитке. За ней последовали Лосев, отобравший у девушки портфель и тяжёлую сумку, и Денисов, который предварительно оглядел всё вокруг, словно запоминая на всякий случай незнакомое место.

Между тем Катя перегнувшись через низенький штакетник, открыла калитку, и они все трое прошли мимо громадных и разноцветных кустов георгинов и каких-то других цветов к домику. И сразу на крыльцо вышла им навстречу маленькая старушка в длинной кофте, с цветастым платком на голове, прямо игрушечная какая-то старушка, как из сказки.

— Бабушка, я тебе гостей привезла, — весело объявила Катя, указывая на своих спутников.

Лосев и Денисов были в свитерах и коротких тёмных плащах, а Валя ещё и в кепке, лихо сдвинутой набок, а у Виталия светлые волосы разметались на ветру и лезли в глаза. У обоих был какой-то лёгкий, спортивный, весёлый вид, так что старушка, улыбаясь обоим, добродушно осведомилась:

— Это, выходит, ты ко мне физкультурников привела?

— Поговорить с вами надо, Авдотья Спиридоновна, — сказал Виталий. — Уж извините за вторжение. Мы ненадолго.

— Да ко мне, чай, каженный день вторгаются, — махнула рукой старушка. — Слава богу, хоть скучать не дают. Один одно расскажет, другой другое. Вот и сейчас Иван Фомич у меня сидит, чаёк пьём. Поезд-то отменили, двенадцать пятьдесят. И машина его спортилась. Ну и как хотишь теперь, а ждать надо. Поезда-то ноне то и знай отменяют, а людям каково?

Лосев и Денисов незаметно переглянулись.

— Заходите, люди добрые, заходите, — спохватившись, радушно пригласила Авдотья Спиридоновна. — Совсем, старая, заболталась. Заходите. Прямо к чаю. Особо только угощать нечем.

— А мы с собой привезли, — весело ответила Катя. Виталий с удивлением отметил про себя, как она изменилась, совсем исчезли робость и скованность, Катя стала энергичной, жизнерадостной и даже, как ему показалось, похорошевшей.

Все, вытерев ноги, прошли по очереди в маленькую прихожую и, сняв там пальто и плащи, тут же оказались в заставленной, тепло натопленной комнате. На столе у окна стоял пузатый блестящий электрический самовар, в глубоких тарелках лежали толстые баранки, усыпанные маком, и дешёвенькие липкие карамельки. Обстановка в комнате была самая скромная и старенькая, а вся стена возле двери, ведущей в следующую комнату, была увешана всевозможными фотографиями, за некоторые из них были засунуты букетики увядших цветов.

Возле стола сидел толстый бритоголовый человек с чёрными пушистыми усами и такими же чёрными могучими бровями, под которыми блестели живые и, как показалось Виталию, хитрющие глазки. Одет человек был в добротный тёмно-синий костюм. Белая сорочка и голубой полосатый галстук придавали ему слегка торжественный вид, и было очевидно, что он собрался в Москву с какими-то визитами. Это был Иван Фомич. Так он и представился, сильно и энергично пожав приезжим руки. Есть люди, которые своим пожатием как бы стремятся самодовольно продемонстрировать свою силу, энергию, даже некую значительность и словно заранее стремятся взять верх над встречным человеком. Так пожимал руку и Иван Фомич.

Виталий решил не скрывать цели своего приезда, умолчав, однако, лишь о происшедшем убийстве.

— Из милиции мы, Авдотья Спиридоновна, — сказал он, больше при этом наблюдая не за старушкой, а за её гостем и успев заметить, что сообщение это явно Ивана Фомича насторожило и обеспокоило.

Отметив это про себя, Виталий продолжал, уже имея в виду этого нового, весьма заинтересованного слушателя:

— Пришлось нам в Москве задержать одного молодого человека. А вы его, оказывается, знаете. И Катя вот тоже знает. Да и Иван Фомич, кстати говоря, тоже должен знать. Ну а нам надо с ним получше познакомиться, понять, что он из себя представляет, чтобы правильно его вопрос решить.

— Так оно и положено, — одобрительно прогудел Иван Фомич, но в маленьких его глазках под лохматыми бровями застыло беспокойство.

— Это Гарик, бабушка, — не утерпев, выпалила Катя.

— О господи! — воскликнула Авдотья Спиридоновна, всплеснув руками и чуть при этом не опрокинув чашку. — Да чего же это он натворил, паскудник?

— Ведь вы тоже его знаете? — обратился Виталий к Ивану Фомичу, который в этот момент большим пёстрым платком вытирал свою глянцево-бритую, загорелую голову и шею. На вопрос Виталия он неохотно кивнул и коротко бросил:

— Знаю.

— А натворил он немало, — продолжал Виталий, стараясь уловить настроение Ивана Фомича. — Пистолет у него оказался, стрелял из него.

— Господи! — снова, уже испуганно, всплеснула руками Авдотья Спиридоновна и даже ойкнула от неожиданности. — Да что он, сказился? Смирный же был. Я его, считай, второй год знаю. Ничего такого за ним не водилось. Ну погулять любит, это да. Дело их молодое… Но по людям палить… Это что же такое…

Старушка была не на шутку испугана неведомыми повадками своего жильца. А вот Иван Фомич вроде бы даже успокоился.

— Парень, я скажу, неясный, — прогудел он рассудительно. — Всё, как говорят, можно ждать. А так на работе исполнительный, толковый. Замечаний нет.

— Один дружок его мне поведал, — неожиданно сказал Валя Денисов, обращаясь к Ивану Фомичу, но тут же, оборвав себя, вдруг спросил: — Зарплата у Серкова, между прочим, какая была, не скажете?

— Ну, сто двадцать шесть, — неохотно пробурчал тот. — Без премиальных.

— А премиальные какие?

— Рублей шестьдесят.

— Всё равно не разгуляешься, — как бы даже удовлетворённо констатировал Валя. — А вот он, оказывается, за одну только фирменную куртку двести пятьдесят выложил. Не говоря уж о машине и ресторанах. Откуда бы таким деньгам взяться, спрашивается?

Под упрямым Валиным взглядом Иван Фомич заёрзал на стуле и неуверенно пробурчал, глядя куда-то в сторону:

— Пистолетом своим, стало быть, зарабатывает.

— Ан нет, — усмехнувшись, покачал головой Денисов. — Не угадали, Иван Фомич. Приятелю своему он так ответил: «Надо уметь крутиться, а крутиться — значит не воровать, а соображать». Вот какой у вас мыслитель работал.

— Он намыслит, — сердито проворчал Иван Фомич. — Ишь философ! А сам, оказывается, пистолетом. Видали? А уж на работе был ниже травы, сукин сын.

Иван Фомич был переполнен благородным негодованием.

— Кстати, — вмешался Виталий. — Серков говорил, что начальника его зовут Николай Александрович. Это кто такой?