Аччелерандо - Чарлз Стросс

Все будет в порядке, форсирует Эмбер утешительную мысль. Хоть и остаются в ней кое-какие сомнения, надо хотя бы поверить. Когда уходишь из дома, всегда волнуешься – я же об этом читала.

Странный пронзительный свист, коснувшийся ушей, заставил ее похолодеть. Чудной звук оборвался внезапно… и через малый временной интервал повторился. Напряженная, Эмбер все-таки узнала его – сопела такая разговорчивая в прошлом кошка, свернувшаяся в тепле герметичной части капсулы.

– Ну, поехали, – говорит она. – Пора трогать нашу телегу.

Анализатор речи стыковочного устройства «Алого» признает за ней право раздавать команды и аккуратно выпускает капсулу. Из сопел вырываются струйки газа, по стенкам проходит низкочастотная вибрация, и Эмбер наконец-то отправляется в путь.

– Ну что, Эмбер, как полет? – слышит она знакомый голос – и смаргивает. Она летит уже полторы тысячи секунд – почти полчаса.

– А сам-то как? Много аристократов успел казнить, Робес-Пьер?

– Хо-хо! – Пауза. – Кстати, я отсюда вижу твою голову.

– И как она смотрится? – В горле застрял комок, и она не может понять отчего. Пьер, вероятно, подключился к одной из маленьких обзорных камер, разбросанных по корпусу большого материнского корабля. И наблюдает за тем, как она падает.

– Да как обычно – нормально, – лаконично отвечает он. Снова пауза, но уже дольше. – Знаешь, это все так потрясно. Кстати, Сю Ань привет тебе передает.

– Привет, Сю Ань, – отвечает Эмбер, подавляя желание извернуться и глянуть вверх, – вверх относительно ее ног, а не вектора движения, – чтобы проверить, виден ли корабль.

– Привет, – робко отзывается Сю Ань. – Ты такая храбрая!

– Но все равно не могу обскакать тебя в шахматы. – Эмбер хмурится. Сю Ань и эти ее суперводоросли. Оскар – и его жабы, они же фармацевтические фабрики. Другие, кого она знала три года, на кого почти не обращала внимания, никогда не думая, что станет по ним скучать. – Слушай, а ты потом заглянешь ко мне в гости?

– В гости? – с сомнением спрашивает Сю Ань. – А когда у тебя все готово будет?

– Долго ждать не придется. – С производительностью 4 килограмма структурированной материи в минуту принтеры на поверхности уже выдали ей материалы для постройки многих нужных штук: жилого купола, оборудования фермы для выращивания водорослей и креветок, ковшового конвейера, чтобы накрыть все добро защищающим слоем грунта, и шлюзовой камеры. Все это уже лежит внизу, ждет ее заселения в новый дом. – Как только участники борганизма вернутся с Амальтеи – так сразу.

– Эй, так они что, отправляются туда? Откуда тебе известно?

– А ты сама у них спроси. – На самом деле «Алый» собрался встряхнуться и поднять свою орбиту до самых внешних лун во многом именно ради нее. Эмбер хочет побыть в одиночестве и тишине как минимум пару миллионов секунд – и сообщество Франклина ей оказывает огромную честь.

– Ты, как всегда, впереди планеты всей, – говорит Пьер; его восхищение не спрятать даже под помехами на линии связи.

– Ты тоже хорош, – отвечает она – слишком уж поспешно. – Как налажу у себя цикл жизнеобеспечения – залетай в гости.

– Непременно! – отвечает он. Красный свет заливает бок капсулы рядом с ее головой, и она смотрит вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как вспыхивает ярко-синяя лазерная линия приводного фонаря «Эрнеста Алого».

Восемнадцать миллионов секунд – почти десятая часть года Юпитера – пролетают.

Имам задумчиво теребит бороду, разглядывая экран диспетчера. Пилотируемые суда нынче заявляются в систему Юпитера каждый цикл – на орбите становится тесновато. На момент его прибытия тут и двухсот-то человек не было, а теперь население вполне тянет на небольшой городок. Как показывает карта зоны сближения на дорожном мониторе, бо́льшая часть людей обитает в центре. Имам делает глубокий вдох, пытаясь не замечать вездесущий запах нестираных носков, и сосредотачивается на карте.

– Компьютер, что там с моим коридором? – вопрошает он.

– Данные по коридору: продолжительность окна до начала маневра сближения – 695 секунд с настоящего момента. Максимальная скорость: 10 метров в секунду в пределах десятикилометровой зоны, снижается до 2 метров в секунду в радиусе одного километра. Загружаю карту запрещенных векторов тяги. – На карте вспыхивают малиновым сектора, отгороженные, чтобы выхлоп двигателей не повредил другие аппараты в зоне сближения.

Садек вздыхает.

– Сближаемся с использованием системы «Kurs». Надеюсь, она у них поддерживается?

– Система поддержки наведения и стыковки «Kurs» доступна до уровня оболочки три.

– Хвала Пророку, да пребудет с ним мир. – Садек проходится по меню подсистемы наводки, устанавливая эмулятор пусть старенькой, но чрезвычайно надежной стыковочной системы «Союзов». Наконец-то он сможет покинуть корабль. Он оглядывается не веря: прожил в этой консервной банке два года – и вот уже совсем скоро ее оставит. Происходящее до сих пор кажется ему сном.

С кратким всхрапом оживает бортовое радио:

– Браво Один-один, это имперская диспетчерская. Необходим вербальный контакт, прием.

Садек чуть вздрагивает от удивления. Голос звучит нечеловечески – в скором темпе и с механическими синтезированными интонациями, как и у многих слуг Ее Величества.

– Браво Один-один – диспетчерской. Я вас слушаю, прием.

– Браво Один-один, вам назначена посадочная зона в четвертом туннеле, люк дельта. Система «Kurs» активирована. Удостоверьтесь, что ваше управление установлено на 7–4-0 и переключено на наши команды.

Уткнувшись в экран, Садек наскоро проверяет настройки стыковочной системы.

– Диспетчерская, всё, как вы сказали.

– Браво Один-один, оставайтесь на связи.

Следующий час, пока диспетчерская направляет его суденышко на посадку, идет издевательски медленно. Оранжевая пыль застилает единственный иллюминатор. За один километр до посадки Садек принимается спешно закрывать полки и шкафчики, запирая на замок все, что могло упасть. Когда с этим покончено, он расстилает коврик на полу перед консолью и молится с закрытыми глазами минут десять. Его тревожит отнюдь не посадка, а то, что ждет его после нее.

Владения Ее Величества простираются перед потрепанным модулем, как покрытая ржавчиной снежинка диаметром в полкилометра. Ее сердцевина погребена в рыхлом снежке сероватых обломков, и она лениво машет хрупкими руками в сторону гнутого оранжевого горизонта. Тонкие волоски, фрактально ветвящиеся до молекулярного уровня, отщепляются от главных коллекторных плеч через равные промежутки времени. Гроздь стручков, похожих на виноград без косточек, цепляется за корни массивного сооружения. Он уже видит окутанные искрящейся плазмой огромные стальные петли генератора, поднимающиеся с обоих полюсов снежинки; кольца Юпитера образуют радугу из черноты, встающую позади них.