Царь и султан. Османская империя глазами россиян - Виктор Таки

Липранди отмечал, что даже временное пребывание в этой стране подрывало здоровье российских солдат, в результате чего они переходили Дунай «с упадшим уже духом, чтобы вступить в бой с многочисленным неприятелем, привыкшим к климату, свежим и здоровым»[442]. В низинах у реки российских солдат преследовали изматывающие и порой смертельные лихорадки. «Различные свойства вод, во многих местах горьковатых, солоноватых, серных, тинистых и пр., в разбросанных повсюду фонтанах, источниках и колодезях, соединяясь со злокачественным воздухом, зараженным от многоразличных причин имея вредное влияние и на самих местных жителей, всем другим делается пагубным»[443]. Пища и одежда, способствовавшие здоровью российского солдата в других климатических зонах, становились фактором риска в условиях больших дневных перепадов температур в долине Дуная[444]. Авторы военно-статистического обозрения Молдавии, составленного после войны 1828–1829 годов, подчеркивали рукотворный характер плохого климата в княжестве, в особенности большие пространства нераспаханной земли, заросшей дикой травой, тростником и тиной, а также кучи навоза и многочисленные захоронения в городах. По мнению авторов обозрения, болезненная конституция местных жителей свидетельствовала о влиянии «дурного воздуха, дурной пищи, невежества, беспечности, лености и нравственного разврата»[445]. Дурной воздух, плохая вода и жилища-мазанки в совокупности вызывали «болезненное расстройство» и у российских солдат[446].

Российские описания Молдавии и Валахии в унисон восхваляли их плодородную почву, которая позволяла снимать урожаи в 1:10, 1:20 и даже 1:100 на определенные виды зерновых. И тем не менее российские войска, вступавшие в княжества, чтобы сразиться с османской армией, каждый раз зависели от поставок продовольствия из России, которые были нестабильными из-за плохих дорог и нехватки тяглого скота, который надо было добывать у местных крестьян, стараясь не разорить их совершенно[447]. Во время русско-турецких войн XVIII и начала XIX столетия недостаток продовольствия в Молдавии и Валахии еще можно было объяснить грабительским правлением фанариотов, в результате которого крестьянство не было заинтересовано во введении в оборот новой земли. Однако ситуация кардинально не изменилась и ко времени Крымской войны, разразившейся через четверть века после того, как Адрианопольский мирный договор 1829 года отменил османскую торговую монополию в княжествах и способствовал их превращению со временем в важных конкурентов России на зерновом рынке Европы. Войска, занявшие Молдавию и Валахию в июле 1853 года, продолжали зависеть от поставок из России, поскольку их желудки, привыкшие к ржаному хлебу, не принимали пищи, сделанной из пшеничной или кукурузной муки, которую производили в княжествах. Не было в княжествах и достаточно овса, от которого зависела российская кавалерия[448].

Тяжесть климата усугублялась и неспособностью россиян аккумулировать «местное знание». Военные писатели XIX столетия отмечали, что в своих войнах против османов россияне, как и различные европейские нации до них, едва ли учились на своих ошибках. Так, М. К. Марченко утверждал, что россияне каждый раз начинали войну с недостаточным количеством войск, а затем старались исправить эту ошибку, направляя на Дунай дополнительные контингенты[449]. Хотя русско-турецкие войны следовали друг за другом с интервалом в 15–30 лет, Липранди отмечал, что каждый раз европейская Турция представлялась российским офицерам в качестве terra incognita[450]. Селения, которые на российских картах отмечались на левом берегу Дуная, на самом деле находились на правом берегу, а ветераны прежних «турецких кампаний» порой не могли узнать города, в которые им доводилось вступать десятилетиями ранее[451]. В свою очередь, главный врач Генерального штаба Дунайской армии в 1828–1829 годах Христиан Витт отмечал, что его коллеги редко пользовались опытом, приобретенным их предшественниками в предыдущих российско-османских конфликтах. В результате с началом каждой последующей войны приходилось изучать заново климат и болезни, распространенные в Молдавии и Валахии. При этом они снова и снова испытывали трудности в определении соответствующих способов лечения и санитарных мер[452].

Акцент на трудностях театра военных действий часто является способом принизить стратегические и тактические способности противника. В этом смысле подчеркивание нездорового климата, опасных эпидемий, малоизвестной географии и логистических трудностей было одним из аспектов ориентализации османов. Роль «генерала Мороза» во французских описаниях войны 1812 года представляет собой классический пример этой риторической стратегии, которая также стояла за жалобами российских авторов на географические и климатические трудности войн с Османской империей. В то же время российское восприятие территорий, составлявших театр «турецких кампаний», существенным образом отличалось от восприятия России наполеоновскими офицерами. В то время как последние в своих дневниках и мемуарах войны 1812 года уделяли довольно мало внимания российской культуре и образу жизни, для российских офицеров природа и жители европейской Турции представлялись экзотическими, что добавляло красок в их описания «турецких кампаний».