Ой, мамочки - Дороти Кэннелл

— Non, non! Mon angel! — Она прижалась к нему, скорее куртизанка, чем жена, выставляя напоказ декольте. — Я не при костюме — и вообще не в форме.

— Тихо, детка! Лови эту чертову птицу! — Граф извлек из кармана черный носовой платок, большой перочинный нож и позаимствовал с каминной полки шкатулку. — Смотрите внимательно! Внутри ничего нет. — Открыв шкатулку, он помахал ею перед сгрудившейся в ожидании зрелищ компанией.

Я опустилась в ближайшее кресло.

Голубка, которой явно было не занимать смекалки, охорашивалась на запястье Соланж с видом королевского сокола, между тем как граф с прибаутками разъяснял, что сейчас посадит мадам Джоан в шкатулку, накроет ее черным платком и разрежет пополам.

— Не по вкусу мне это, — пробормотал Пипс.

Лицо его посерело.

— Впервые я согласна с этим старым хреном! — Джеффриз шмякнула об стол поднос. — Эта птица является собственностью мисс Теолы Фейт. Хоть одно перышко упадет с ее головы — и нас всех ждет участь паштета!

Валисия невозмутимо отмахнулась:

— Я беру на себя всю ответственность.

Голубя запихнули в шкатулку, шкатулку накрыли платком, и перочинный нож рассек воздух. Я закрыла глаза. Бинго буркнул, что, мол, детский сад все это.

— Вуаля! Я снимаю покров, передаю его моей верной помощнице, крышка медленно поднимается… медленно… — Напряжение было слишком велико. Я приоткрыла один глаз — и как раз вовремя, чтобы уловить, как победное выражение покидает лицо графа, а на смену ему приходит смятение. — Mon Dieu! — прошептал он, неотрывно глядя внутрь шкатулки. — Что я наделал! В чем же ошибка?

Бен присел на подлокотник моего кресла и прижал мое лицо к своему плечу:

— Кровавые сцены — не для глаз моей беременной жены.

— Что ты натворил! — простонала Соланж. — Птичка цела, но совсем не шевелится! Должно быть, померла от страха.

Само собой, Джеффриз истошно завизжала. Валисия встала:

— Давайте сохранять спокойствие!

Лоис Браун заплакала. Эрнестина безуспешно пыталась закрыть глаза Бинго.

Голос Пипса задрожал в унисон с его же ногами:

— Дерби и его верная Джоан! Они были так привязаны друг к другу! Такая любовь! — Слеза скатилась по его щеке, нырнув в одну из морщин. — Кто доложит ей об этом?

Скрипнула дверь, и на пороге появилась Мэри Фейт.

— Доложит — что? Кто и что мне доложит?

Повисло гробовое молчание. Экземпляр «Мамочки-монстра» зловеще пялился на нас с журнального столика.

— Мадам… — Граф спрятал шкатулку за спину. — Сдаюсь на вашу милость.

Мэри замерла, прислонившись к двери и поджав узкие губы.

— Вы что-то разбили или сломали?

— В некотором смысле. — Валисия Икс, чья красота бесспорно облагородилась этой трагедией, подвела Мэри к креслу. — Вам нет нужды требовать, чтобы граф Венсан был отстранен от соревнований. Он нарушил параграф три тысячи девятьсот тридцать шесть, пункт М. И таким образом…

Мэри упорно не желала садиться в кресло. Джеффриз торчала посреди комнаты будто говорящая метла.

— Как бы это помягче выразиться, мисс Фейт… Голубка Джоан мертва.

На лице Мэри сменилось столько выражений, что черты ее расплылись. Нестройные голоса принялись уточнять детали трагедии, как вдруг встрял Бинго:

— Ну как, можно готовить паштет?

— Деточка! — шикнула на него Эрнестина.

— Был бы он моим ребенком… — возмутился Бен, но его благородный отцовский порыв заглушила Мэри.

Впечатление усиливалось благодаря безупречной прическе "волосок к волоску", а также очкам и арестантскому серому платью, которые подчеркивали ее сдержанность и внутреннюю силу.

— Боже милосердный, да зачем же я пустила вас в свой дом? Вы просто чудовища, монстры, все до единого! Сели на шею беззащитной женщине, воспользовались моей добротой. На мамашиных оргиях все было так же. Самые гнусные извращения и те были хороши!

— Мадам, прошу вас. — Передав шкатулку Соланж, граф рухнул к ногам Мэри, вцепился в ее лодыжки. — Я отдал бы свою жизнь, даже свою жену, лишь бы вернуть птичку. Я уже пробовал искусственное дыхание, поцелуй жизни! Ах, если бы только я мог услышать эти слова — что она не мертва, а просто спит!

— Уберите его отсюда! — голос Мэри рассек воздух. Выдергивая свою юбку из судорожно цепляющихся рук графа, она налетела спиной на Хендерсона Брауна.

— К вашим услугам, мэм. — Пипс зашаркал вперед с видом кровожадного оруженосца Тюдоров, готовый схватить графа за волосы и вышвырнуть в окно. Но как же часто надежды и чаяния людские идут прахом! Из шкатулки донесся шорох, а следом — недоуменная воркотня. Молитвы графа были услышаны.

— О чудо! — раздался дружный вопль.

Бен принялся вырывать графа из рук Пипса. Я сочла себя вправе удалиться со сцены и в возникшей суматохе потихоньку улизнула из комнаты. Когда до лестницы оставалось рукой подать, за спиной раздался зловещий топот.

— Вы в порядке, милочка? — справилась Лоис Браун, переводя дыхание.

— Устала немножко, — призналась я.

— И все?

Ее лицо лучилось пониманием, а седые волосы выглядели так мило и уютно. Я вспомнила свой сон о посещении старой родительской квартиры в Сент-Джонс-Вуде — и неожиданно поняла, что неверно его истолковала. Эта женщина была настоящей матерью. Ее не интересовали пуанты и арабески. Когда она обнимает своих детей, то пахнет имбирными пряниками, булочками и свежестью. Почему же у меня не было такой мамы? И у Мэри?

— Знаете что, деточка? — сказала Лоис. — Я вам очень завидую.

— Вы — мне?!

— Ну да, это же ваш первенец! — На лице ее заиграла улыбка. — И вы еще достаточно юная, чтобы мечтать и верить в свои мечты. Мой Хенни не всегда был таким образцово-показательным. Но со временем починка холодильника стала для него важнее наших треснувших отношений. Он хороший человек. Но когда мне хочется романтики, я читаю книжки.

Я теребила пчелок на своих карманах, не зная, что сказать.

— У вас такой красивый муж, — продолжала Лоис. — Помню, когда я ждала первенца, то не могла поверить, что Хенни не ухлестывает за каждой стройной женщиной, которая появлялась в радиусе квартала от нашего дома. — С этими словами она обняла меня за плечи и подтолкнула к лестнице. — Отдохните, дорогая.

— Да ваш муж боготворит землю, по которой вы ступаете! — Ноги мои подкашивались.

Поднявшись на полпролета, я услышала, как открылась дверь… и снова шаги. Я вгляделась сквозь прутья балюстрады, отчаянно надеясь, что это Бен… Сейчас он взлетит по лестнице, прыгая через две ступеньки, поднимет меня на руки и отнесет в нашу спальню, жарко нашептывая всякие глупые нежности. Признается, что вел себя как законченный дурак и, если откровенно, ему теперь совершенно наплевать на Валисию Икс.