Слепой. Теория лжи - Андрей Воронин

— Вы очень талантливы! — похвалил его Смит.

— Вам правда понравилось? — расчувствовался Боб. — Я сегодня обязательно прочитаю этот монолог Маргарите.

И тут они все вместе глянули на Лэсли. Бедная собака растребушила рюкзак и вытащила-таки оттуда лоток с ужином. В мгновение ока обе котлеты оказались у нее в пасти.

— Ну вот… — произнес Боб, подняв на гостей светло-голубые, почти прозрачные глаза. — Опять мне быть нахлебником у Маргариты.

— Я сейчас еще принесу, — поспешил сказать Смит, направляясь к вокзалу. — Только вы меня подождите, хорошо?

Боб же уселся на траву и, поглаживая Лэсли, которая после сытного ужина с удовольствием положила ему морду на колени, грустно затянул довольно приятным хрипловатым баритоном:

По разным странам я бродил,

И мой сурок со мною.

И сыт всегда, везде я был,

И мой сурок со мною,

И мой всегда, и мой везде,

И мой сурок со мною.

Господ немало я видал,

И мой сурок со мною.

И любит тот, кого я знал,

И мой сурок со мною,

И мой всегда, и мой везде,

И мой сурок со мною.

Девиц веселых я встречал,

И мой сурок со мною.

Смешил я их, ведь я так мал,

И мой сурок со мною,

И мой всегда, и мой везде,

И мой сурок со мною.

Прошу я гроги, за песнь мою,

И мой сурок со мною.

Попить, поесть я так люблю,

И мой сурок со мною,

И мой всегда, и мой везде,

И мой сурок со мною…

И опять оттуда, где пировала веселая компания, донеслись аплодисменты.

И тут из темноты вынырнула тоненькая фигурка. То была невысокая женщина с ярко-голубыми глазами, в белом легком платье и белой шляпе с огромными полями.

— Вот она, вот она, моя Королева! — вскочил Боб.

Он схватил ее облаченную в ажурную перчатку руку, наклонился, поцеловал и поспешил представить:

— Вот это и есть та самая Маргарита Васильевна.

Маргарита Васильевна едва заметно кивнула и нежным, чуть капризным голосом проворковала:

— А Лэсли, что же твоя Лэсли меня не приветствует?

— Да, Лэсли, это совсем, совсем на тебя непохоже.

Федор первым отыскал взглядом в темноте бедную собаку. Та отползла к забору, где, тихонечко скуля, билась в конвульсиях. Федор, не на шутку испугавшись, стремглав бросился к зданию вокзала, прыгнул в такси и назвал свой адрес квартиры, которую снял, чтобы переночевать.

То, что случилось на вокзале, повергло его в шок. Получалось, что добавки, которые мистер Смит собирается распространять в России, смертельно опасны. Даже если предположить, что для собаки двойная доза была слишком большой, неизвестно, как эта химия будет воздействовать на человека. Многие современные синтезированные в лабораторных условиях вещества имеют свойство накапливаться в организме. И как только их количество достигает критической массы, человеческий организм разрушается. Нет, он, Федор, пойдет в своих экспериментах другим путем. Совсем другим путем.

Все, что произошло за последние сутки, похоже, совсем выбило Степана из колеи. Утром он проснулся раньше Слепого, но, придя на кухню, вместо того чтобы, как обычно, заварить кофе, уселся за стол, безучастно глядя прямо перед собой и складывая и раскладывая салфетку.

— Доброе утро! — приветствовал его Глеб и, хотя отлично знал ответ, только чтобы разговорить, спросил: — Чай, кофе?

— Что? — переспросил Степан.

— Скажи честно, ты сегодня хоть немного поспал? — спросил Глеб.

— Не знаю, — покачал головой Степан и добавил: — Может, мне надо было остаться дежурить в отеле? Или хотя бы сейчас туда подъехать?

— Что тебя так тревожит? Найдем мы твоего Федора! — заваривая кофе, попытался хотя бы своим оптимистичным настроем успокоить его Глеб.

— Мне кажется, — проговорил Степан, — что Федор не собирается возвращаться в лагерь. Если бы он собирался туда вернуться, он бы отдал эту жестянку мне. На хранение. А он сбежал, скрылся от нас. Когда он здесь появился, он, я это точно знаю, хотел отомстить. И Вовану, который сейчас профессор Кочергин, и, как я понял, этому Штырю, который убил наших родителей. А вместо этого убежал, скрылся ради того, чтобы заниматься какими-то таблетками.

— Ну, допустим, не какими-то, а, если верить Штырю, уникальными, — заметил Слепой. — Ну и потом, кто тебе сказал, что Федор отказался от мысли отомстить. Я думаю, что он, когда придет время, и Вована и Штыря из-под земли достанет.

— О каком времени ты говоришь! — возмутился Степан. — Там, в лагере, томится Макс! А он ведь из Америки прилетел ради того, чтобы остановить Вована и проведать Федора, просто проведать! Он не собирался на зоне чалиться.

— Как говорится, от сумы и от тюрьмы не зарекайся, — понимая, что все его попытки поднять Степану настроение провалились, вздохнул Слепой.

— Я их отлично знаю! Макс значительно слабее Федора. Поэтому мне даже страшно подумать, что с ним может случиться там, в лагере…

— Ладно, чтобы скорее найти Федора, будем искать этого профессора Кочергина, — твердо сказал Слепой. — В девять можно начинать обзванивать университеты, институты и другие учебные заведения…

— И кто нам сейчас, летом, даст его координаты? — перебил его Степан. — В лучшем случае мы всего лишь узнаем, где именно он работает.

— Не волнуйся, есть масса способов узнать его телефон и адрес. Кстати, мы даже еще не обращались в адресный стол и не искали в Интернете…

— Ты уверен, что этот профессор уже не слинял за кордон? — хмуро спросил Степан. — И потом, неизвестно сколько времени мы потратим на то, чтобы уломать его указать нам место, где расположена их лаборатория.

— Ну ему, как я понял, срочно нужны были деньги… — напомнил Слепой.

— А что, если его интересы и приоритеты изменились? — вздохнул Степан.

— Ты что, думаешь, что этакий вот Вован сможет отказаться от денег? Даже если у него и нет в них теперь крайней необходимости… — пожал плечами Слепой. — И потом, ведь я сказал, что готов подобно Хозяину сбывать его товар…

— Да, только как бы он, услышав твой голос, не пустился в бега. Ведь теперь, когда все каналы только и делают, что вещают о паленых таблетках, Вован, он же профессор Кочергин, может стать идеальным мальчиком для битья. Думаю, он давно уже летит в теплые страны.