Госпожа души моей - Оливия Лейк

– Отец! – Лансиль спрыгнул с жеребца на полном скаку. – Боги! – Он больше ничего не смог сказать, только обнял его крепко.

– Алира! – Эдрик, благодарно кивнув владыке, обнял сестру. – Боги, живая. Когда прискакал Морнэмир…

– Он жив? – взволновано спросила она. Когда в последний раз видела своего стража, тот был погребен под телами бесов.

– Он сильно ранен, очень сильно. Но выкарабкается, – Эдрик сжал ее руки.

– Ломайте решетки, выводите пленных! – услышали они сильный голос Эрика. – Эдрик, уведи Алиру.

– Нет! – воскликнула она и вцепилась в наруч мужа. – Нет! Я с тобой.

Эрик скривился – ну что за упрямица, – но увести ее силой не велел. Если она чувствует, что должна быть рядом – так тому и быть.

Они все двинулись в подземелья замка, в глубокие катакомбы, где только чад факелов, спертый воздух и пустые глазницы черных темниц. Там в непроглядной ночи томились узники: пленники и пленницы, индары и люди, мужчины и женщины. Воины выводили их на свет, а Эрик шел, не останавливаясь: он искал и нашел.

– Эрик? – позвала Алира, когда тот остановился напротив очередной камеры. Его глаза пылали праведным гневом, а рука без труда сломала замок. Не без страха Алира последовала за мужем. Кругом ниши, а в них – останки, прикованные кандалами к стене. Кости и иссохшаяся плоть. Боги! Это же индарские правители. Маги жизни! Те, кого поработил Некромант.

Эрик замер возле скорчившейся худой фигуры.

– Отец? – позвал тихо. В этом месте говорить громче – кощунство. Молчание и скорбь – последняя дань порабощенным. – Отец?

Веки мужчины дрогнули. И Алира увидела синие глаза, такие же, как у Эрика. Только уставшие, потухшие. А серебро волос поблекло и истончилось. Неужели и Эрик стал бы таким, когда Некромант оставил бы его оболочку? Полностью высушенный, исхудавший, не узнающий даже родного сына.

– Кто ты? – голос тихий, надломленный.

– Отец, это я – Эрик, – он присел рядом, чтобы тот мог разглядеть его лицо.

– Эрик? – сказал громче и тут же закашлялся. На что Эрик плотно сжал челюсти и дотронулся до его лба.

Алира не увидела, но ощутила, как могучая сила полилась из сына в отца. Тот на глазах начал преображаться и даже вздохнул полной грудью, без боли и тяжести. Нет, он в миг не превратился в сильного и могучего король Альдеона, но и полумертвым существом больше не был.

– Уходим? – Эрик сломал кандалы и протянул отцу руку.

– Боги, как я хочу увидеть свет.

Когда мужчины встали в полный рост, то крепко обнялись. Альдеон что-то горячо зашептал Эрику на ухо, но Алира не прислушивалась – это их личное.

Но когда сама оказалась перед королем Альдеоном, робко улыбнулась, а вот кланяться не решилась – декольте настолько низкое, что может случиться конфуз. Отец мужа все-таки перед ней!

– Это Алира, моя жена, – представил Эрик, – мой свет.

Альдеон куртуазно поцеловал ей руку, что выглядело дико в темнице, но они все живы – разве это не чудо? Разве нельзя вспомнить былую беззаботную жизнь и просто поцеловать руку даме?!

Когда они снова вышли на свет – если это сумрачно марево можно назвать светом, – Эрик велел всем уйти, кроме отца и любимой. Здесь будет твориться очищение. Слишком много зла вокруг: все пропиталось ядом и скверной.

Эрик выхватил меч и, поцеловав сталь, вонзил ее в мертвую землю. Она издала жалобный вой и пошла буграми. Она корчилась и скулила, шипела и обугливалась, но Эрик не прекращал вдалбливать в нее силу жизни, исцеляющую магию. Стены замка задрожали и рухнули, а черная земля пошла трещинами, и там в просветах сияла мягкой весенней травой новая, не отравленная. Земля вылупилась, как цыпленок из яйца. Несмышленый, чистый, готовый жить.

Алира заплакала, но на этот раз от счастья. Она никогда не видела, как творится большое добро, чистая и древняя магия жизни. А Эрик! Он был все тем же, но что-то неуловимо изменилось. В его лице, в высокой статной фигуре, во всем облике появилось нечто закаленное, вечное, непобедимое и недосягаемое для зла. Он сам стал олицетворением света жизни: исцеленный, готовый созидать.

– Эрик, сын, – шепнул Альдеон, – ты стал Великим!

В воздухе пахло розами и давно забытым чувством покоя. Дикие земли, северный край, где жили великолепные следопыты-ищейки и прекрасные войны, наконец дождался, когда и сюда придет мир. В этот час оглушительно пели колокола, а теплый морской ветер трепал знамена. На площади цитадели собрались жители города и гости, прибывшие со всех концов Сагенеи дабы почтить нового короля соединенного королевства Дадикан, объединившего Дикие и Ничейные земли.

Эдрик, сын Армейла из благородного дома королей Севера наконец занял трон, принадлежавший ему по праву. Сейчас он держал в руках изящную золотую диадему, украшенную алмазами и рубинами, готовясь возложить ее на голову прекраснейшей из женщин. Тила, золото волос которой сияло ярче солнца, повторив брачные обеты, приклонила колени – корона владычицы и госпожи северных земель теперь принадлежала ей по праву супруги короля, а его душа была в ее маленьких ручках по законам сердца.

Высокая фигура нового правителя Дадикана возвышалась над всеми присутствующими; его доспех блестел в ярких лучах полуденного солнца. Эдрик помог супруге подняться и вскинул руку – его громкий мелодичный голос загремел в наступившей тишине:

– Мы, вольные народы Сагенеи, сражались и умирали за свободу от зла. Этот край пострадал от происков темных сил, но он отчищен от скверны, и теперь мы возродим его вновь. Он будет цвести и благоденствовать нашими общими усилиями.

Ответом ему было бурное рукоплескание: все устали и хотели жить в мире и благоденствии.

Король Эдрик с любимой супругой спустились с помоста: они шли по проходу, улыбаясь и кивая своим подданным и гостям королевства. Остановились возле лорда Дарэла со свитой, который открыто и искренне улыбнулся, публично осветив отцовским благословением этот союз. Дирик и Дино по-братски поздравили короля и любимую сестру. Все было правильно. Это не просто союз смертного и бессмертной, это союз любящих сердец, а что может быть важнее!

Алира стояла рядом с Эриком в окружении индаров Роутвуда и смотрела на брата. Гордая улыбка играла на ее губах, а в глазах стояли слезы радости. Она повернула голову к мужу и легонько сжала его пальцы. Сколько им пришлось пережить за время войны! Да, короткой, но тяжелой. Смерть и горе идут рука об руку в любом сражении, но сейчас все было не напрасно. Жизнь и смерть стали прежними, знакомыми и понятными, неопороченными, такими, какими им и положено быть.

Эдрик раскланялся с владыками Зачарованного леса и Голубого залива, стоявшими рядом. Сейчас они все были равными – великими правителями вольной Сагенеи. Он тепло посмотрел на Алиру и улыбнулся. А она, взяв его крепкую мужскую руку, без устали сжимавшую меч, сражавшуюся за свободу, поднесла к губам, запечатлев на ней искренний поцелуй. Это был поцелуй родной крови, от сестры брату, который говорил лучше всяких слов о связывающих их корнях. О том, что какое бы положение они ни занимали, Эдрик и Алира в первую очередь останутся родными людьми, объединенными кровными узами…