Золотая клетка для синей птицы - Антон Леонтьев

Ухтомина представила себе возможную реакцию Кристины. Вряд ли та согласится разрушить святой образ ее супруга. Но Кристина сама просила ее заняться расследованием. И Светлана не намерена идти на поводу у Стаховской. Если та пригрозит ей, например, увольнением, то она не даст себя шантажировать и просто покинет еженедельник. Тогда у Ухтоминой будут развязаны руки, и она сможет печатать все, что угодно.

– Ну что ж, желаю вам спокойной ночи, Света, – произнес Ватутин. – Вряд ли мне самому доведется заснуть, в последние месяцы я сплю совсем мало, в основном ранним утром. И спасибо вам за все, в первую очередь – за понимание.

Шаркая ногами, он покинул комнату Ухтоминой. Итак, Светлана добилась того, к чему стремилась. Правда, возможно, не вся, но какая-то ее часть, стала ей известна. Но принесло ли ей это удовлетворение? Возможно, иногда лучше не знать истину и окунуться с головой в реку забвения.

Светлана выключила свет, легла на прохладные простыни и попыталась заснуть, но сон, несмотря на усталость, никак не шел. Мысли, как назойливые насекомые, роились в голове. Она же так верила Стаховскому, более того, боготворила его, считала образцом для подражания. А он оказался убийцей и насильником. Да, не он был инициатором, но он принимал участие в зверском преступлении.

Светлана представляла, какой общественный резонанс вызовут ее публикации. Учитывая, что после смерти Стаховского возвели в ранг полубожества от журналистики, нелицеприятная правда окатит всех с головы до ног, как ледяной душ. Придется сначала переговорить с Кристиной. Она имеет право принять решение. Во всяком случае, Стаховская не виновата в том, что ее муж оказался таким подлым и двуличным человеком.

Светлана попыталась систематизировать факты. Ей показалось, что она упустила что-то важное. Но что именно она проглядела? Вроде бы дело об убийстве Винокуровой раскрыто. Но это не приблизило ее к разгадке гибели самого Владимира Сергеевича Стаховского.

Она сама не заметила, как заснула. Когда Светлана открыла глаза, сквозь плотные занавеси на окнах пробились яркие лучи зимнего солнца. Первым делом она посмотрела в записную книжку. Увы, на сегодняшний поезд она опоздала, ближайший – завтра.

Она вышла из комнаты, на кухне ее встретил Ватутин. Ухтомина заметила, что он выглядит еще более уставшим и больным, чем вчера. Видимо, так повлиял на него разговор. Григорий Иванович, отложив газету, сказал:

– Доброе утро, Света. Моей жены нет, она временно переехала к подруге. Вы уж не обижайтесь на нее, она никак не может смириться с тем, что правда станет всем известна. Но это и к лучшему. Нина не будет путаться под ногами и донимать нас своими разговорами и жалобами. Давайте присаживайтесь, я приготовил чудесный кофе.

Светлана, немного поговорив с Ватутиным на нейтральные темы, приняла душ, затем вышла на улицу прогуляться. Погода стояла морозная и солнечная.

Она побывала на вокзале, где приобрела один билет до Москвы в СВ-вагоне. Ну вот и все. Она выполнила свою миссию.

День пролетел незаметно, скоро на снег снова легли длинные тени, начало смеркаться. Она вернулась в квартиру Ватутиных. Григорий Иванович куда-то исчез, оставив ей записку, чтобы она не волновалась. Светлана решила начать работу над новой статьей, посвященной тайной жизни Владимира Стаховского. Кроме того, за ней оставалась вторая статья – о махинациях в концерне Деканозова.

Светлана так увлеклась работой, что звонок телефона, пронзительный и похожий на рассерженный вопль младенца, испугал ее. Она остановилась на полуслове. Статья про Стаховского была практически готова, в черновом варианте, разумеется. Она еще не подобрала подходящее название.

Ватутины не говорили, может ли она отвечать на звонки. В конце концов, почему бы и нет. Это ведь не преступление! Светлана приблизилась к старому дисковому аппарату цвета слоновой кости, который стоял в прихожей на трюмо, но едва ее рука легла на трубку, как звонки прекратились.

Она вернулась к письменному столу, написала несколько предложений, и тут звонок вновь прорезал тишину в квартире. На этот раз Светлана оказалась проворнее и сняла трубку еще до того, как звонки смолкли.

Настырным звонившим оказался Павел Резниченко. Заслышав голос Светланы, он сказал:

– Слава богу, что именно вы сняли трубку. А то я думал, что мне придется объяснять причину звонка хозяевам.

– Их нет дома, – сказала Светлана. – А в чем дело, Паша?

– Я только что говорил с Куликовым, я ведь оставил ему номер моего телефона в гостинице. Он готов рассказать нам что-то потрясающее о Стаховском. Деньги я добыл, пришлось распотрошить собственную кубышку, так что не хотите ли ко мне присоединиться?

Светлана поразилась тому, что Резниченко снова пригласил ее навестить Бориса Куликова. Павел мог пойти к свободному художнику один и стать единственным владельцем якобы ценной информации. Но что такое хочет сообщить им Куликов – что-то на самом деле важное или пустяк, за который требует пять тысяч долларов?

– Буду рада, – правдиво ответила Светлана. – И когда вы собираетесь к нему?

– Через полчаса я буду ждать вас около дома Ватутиных, – сказал Павел, – и мы совершим небольшую прогулку до улицы Восьмого Марта.

– Вы готовы заплатить Борису пять тысяч? – спросила Светлана.

Резниченко рассмеялся:

– Мне удалось достать только полторы. С него и этого хватит. Думаю, как только наш друг увидит зеленые бумажки, он потеряет голову и выложит нам все подчистую. Я знаю таких, как он. Но по телефону сказал ему, что собрал всю сумму.

Павел намеревается обмануть Куликова! Однако Светлане не было жалко свободного художника. Пять тысяч – слишком большие деньги за рассказ о днях минувших. Да и вряд ли Куликов знает что-то ценное.

– До встречи, – произнес Павел и повесил трубку.

Светлана неспешо собралась, успела даже выпить чаю. Затем набросала короткую записку Ватутину, сообщив, что вернется через два часа. Завтра она навсегда покинет Усть-Кремчужный. Вряд ли ей представится возможность приехать сюда еще раз. Да и не было у Светланы такого желания. Слишком много мрачных тайн довлело над этим городком. Нет, ей определенно здесь не нравится…

Когда она вышла из подъезда за две минуты до назначенного срока, то увидела Резниченко. Журналист, прыгая на одной ноге вокруг сугроба, пытался согреться.

– Рад вас видеть, – широко улыбаясь, произнес он. – Ну что, пошли к нашему Веласкесу. Он нас ждет. Сказал, что мы будем удивлены и потрясены. Интересно, что за «бомбу» он припас?

– Не знаю, – честно призналась Светлана. – Вы ему верите? По-моему, Борис Васильевич, соблазненный шелестом денег, сам выдумал кое-что из прошлого Стаховского, чтобы срубить немного валюты.

Павел, чихнув, произнес:

– Я тоже был такого мнения, но, подумав, решил, что ему нет смысла врать. Да и деньги он получит не до, а после рассказа. Я продемонстрирую ему зеленую наличность, считать он не станет, подумает, что там долгожданные пять тысяч. Нехорошо обманывать, но пусть лучше продает у вокзала свои картины и этим зарабатывает себе на хлеб и пиво.