Морозный ветер атаки - Александр Тамоников

В общем-то именно это от батюшки и требовалось, а также в нужную минуту проявить проворность. План мог не сработать, но тут уж, как верно подметил отец Кирилл, всё в руках божьих.

Диверсанты приводили себя в порядок, закрепляли амуницию, когда позади алтаря появилась фигура в рясе. Отец Кирилл смотрелся очень импозантно. Фуфайку он снял для пущей убедительности образа, на скорую руку почистил крест, прилизал стоящие дыбом волосы. Рослый, мощный, с гордо поднятой головой, он явился с поднятой рукой и сотряс воздух бархатистым басом:

- Окститесь, опомнитесь! Посмотрите что вы творите. Ещё не поздно вырваться из цепких лап дьявола и принять божье благословение. Станьте на сторону добра! Сложите оружие! Победите в себе нечестивого зверя! Вы ещё можете спасти свои души и Господь вас помилует, примет в свое лоно…

Батюшка импровизировал, нёс религиозную отсебятину, зато как при этом выглядел! Блестели глаза, голос гремел. Взмывало к потолку и растекалось под сводами эхо.

Немцы оторопели. Они уже собрались уходить. Офицер тоже растерялся и не смог сразу принять верное решение. Воинствующий, православный священник как красная тряпка для быка. Он прокричал что-то гневное, вскинул пистолет. Грохнул выстрел. Но батюшка не был слепым. Он грузно, но довольно быстро подался в сторону, увернувшись от пули. Вторая срикошетила от стены, но отец Кирилл уже мчался через проём. Он продолжал расточать проклятие в адрес немцев: «Будьте вы прокляты, силы ада! Да пребудет во веки веков сила Господа»!

Шубин стоял за косяком и всё видел. Батюшка отдуваясь летел прямо на него. Глеб посторонился. Отец Кирилл по громыхал по лестнице, которую предусмотрительно освещал Карабаш. У священника уже кончился запас красноречия и он перешёл на полную ахинею.

«Вот это я понимаю божье слово»! - восхищённо подумал Глеб.

Он сам ввалился в сумрак, запрыгал по лестнице. Попятился Карабаш, выключил фонарь.

Немцы клюнули

Уж больно жирной казалась добыча. Но полными кретинами они не были. Сначала бросили гранату. Она скатилась по ступеням, разорвалась с оглушительным грохотом. Качнулось подземелье. Дрожь пробежала по стенам, угрожающий гул, словно предвестник землетрясения. Но разведчики уже ушли из зоны поражения, бежали по извилистому коридору.

- Отец Кирилл, вы сыграли здорово! - похвалил Шубин. - Теперь сгиньте пожалуйста и за Настей приглядите. Будет лезть куда не положено, заламывайте ей руки и держите крепко, я разрешаю.

План действий обрисовали на коленке, время поджимало, чтобы обсуждать его обстоятельно. Пространство разомкнулось, своего рода площадь, от которой, словно улицы, разбегались коридоры. Потолок поддерживали колонны. Трое засели в проёмах, уже ждали. Отец Кирилл побежал дальше, туда где прятались гражданские и плакала Анна Михайловна. Карабаш упал за колонну, приготовился к стрельбе. Шубин ушёл за соседнюю колонну, приготовил автомат с неполным магазинам. Фонари у каждого лежали под рукой, могли пригодиться. Рядом ножи как последнее средство. Не хотелось умирать под землёй, значит надо выжить. По полу тянуло холодом, но Глеб этого не чувствовал. Противник мог передумать, а это было равносильно проигрышу. А мог бросить все силы, что тоже плохо. Отправит двух-трёх человек, что на смех.

Шубин ждал...

- товарищ лейтенант, а если снова начнут гранаты бросать? - зашептал Карабаш. - Эти колонны не выдержат, по падают к едрене фене.

- Спроси о чем-нибудь другом, Алексей, - процедил Глеб. - Или заткнись.

- Слушаюсь, товарищ лейтенант. Затыкаюсь.

Естественно противник бросал гранаты оказавшись в темноте. В лучший из миров диверсанты не спешили. Несуразные «колотушки» прыгали по полу. Форма не позволяла им катится далеко, в отличие от советских гранат. «Колотушки» катались по кругу. Прогремели два мощных взрыва, дрогнули колонны. Подобное развитие событий бойцы предусмотрели, осколки никого не застали врасплох. Но ушам не прикажешь, звон обрушился такой, словно ты оказался в колоколе по которому ударил пьяный звонарь.

За изгибом коридора заметались лучики света. Кто-то смеялся, ведь это так забавно.

Диверсанты вознаградили терпение разведчиков, наконец-то вышли. Сначала двое с включёнными фонарями. Потом с небольшим интервалом ещё несколько человек. Шубин насчитал семерых, пусть так. Других не было. В коридоре за спиной у немцев стало темно.

Огонь обрушили, когда вся компания оказалась посреди колонного зала. Стреляли по светлячкам короткими, прицельными очередями. Фонари падали, корчились подстреленные тела. Стреляли с трёх сторон, на уровне груди предполагаемого противника, чтобы не попасть в лежащих своих. Подниматься Шубин категорически запретил. Он стрелял без остановки, плавно нажимал на спусковой крючок, отпускал, снова нажимал. Лучи света мелькали по стенам. Прятаться за колонной было бессмысленно, в любом случае ты оказываешься на виду.

Один из уцелевших сообразил, выбросил фонарь, чтобы оказаться в темноте, припал к колонне, ударил вкруговую. Это был неприятный момент, кому-то из наших могло и достаться. Но умного быстро подстрелили. Прошитое пулями тело сползло по колонне. Ещё один пустился наутек, запнулся о мертвого товарища, упал вереща от страха, ударился плечом о колонну. Его настигли по голосу, когда он выл над своим сломанным плечевым суставом. Пули порвали камуфлированную ткань, уже мёртвое туловище тряхнулось как живое. Оборвалась стрельба. Стало подозрительно тихо.

- Не разговаривать, - прошипел Шубин.

Разведчики вооружились фонарями, стали осматриваться, пересчитывать убитых. Шестеро лежали без движения, пропитанные кровью. У одного слетела каска, пуля пробила череп, вызвав обильный отток мозга. Седьмой ещё не вышел из агонии, обливался пеной, сдирал ногти о каменный пол. Вот и хорошо, уже легче. И патронов хватило в самый раз.

- Больше не стрелять. Поднимаемся, - бросил Глеб. - Собрать оружие, боеприпасы, гранаты.

- Командир, Гончар не шевелится, - глухо произнёс Гулыгин.

К товарищу бросились с нескольких сторон одновременно, скрестились лучи фонариков, перевернули тело, измазались кровью. Безвольно откинулась голова с приоткрытым ртом. Верхняя часть лица была залита кровью, пульс не прощупывался. Попытки привести товарища в чувство успехом не увенчались. Даже коллективная воля не возвращает к жизни мертвых. Товарищи глухо ругались. Шубин подавленно молчал. Это была лотерея, погибнуть мог каждый, в любой момент, даже не осознав, что уже не здесь. Застонал Левашов, сжал виски. Рычал Гулыгин, колотя кулаком в равнодушную стену.

- Работаем, товарищи бойцы. Не останавливаемся! - Глеб не узнал свой голос. Оттеснил Настю, которая явилась непонятно откуда, полезла к мёртвому бойцу, видимо, хотела убедиться, что он действительно мёртв. - Настя уйди. Справимся без тебя. Не лезть в драку, я тебя очень прошу. Отец Кирилл, вы помните о своем обещании? Мужики, слушайте сюда. Быстро собираем оружие. Гулыгин, Асташкин, выбраться из подвала через запасной вход, вы его видели. Обойти здание, занять позиции напротив крыльца. Если немцы побегут, открывайте огонь. Не побегут, бейте с тыла, будете помогать. Живо, орлы, живо! Остальные со мной. По-русски не говорить. Скажу что-нибудь немецкое, смейтесь.