Игла империи Альби - Борис Нукрат

Наконец майор снова поднял руку.

– Скажите мне! После того, что мы, солдаты империи, творили тут на планете, выполняя приказы Императора, можем ли мы обратиться за помощью к Сопротивлению?

Раздались несколько разочарованных голосов:

– Нет!

– Они нас быстрее к стенке поставят! Если успеют.

Майор продолжал:

– А пираты? Протянут ли нам руку пираты?

– Конечно! Протянут руку со взведённым бластером в пятерне!

Послышались редкие смешки.

– А Император и его адмиралы?

– Они бросили нас! Проклятые ублюдки!

– Тогда к кому же мы можем обратиться, кроме Всевышнего?

Майор снова пил воду из стакана, протянутого крепкой солдатской рукой, и из-под бровей наблюдал за залом. Все ждали, глядя на человека, который зародил в их душах призрачную надежду на спасение.

– Есть только один человек, который может протянуть нам руку помощи.

– Кто?

– Кто это?

– Говори скорее!

– Адмирал Дюссон! Он враг Императора, но он справедливый воин! Он такой же военный, как и мы! Только он раньше нас понял, что мы пушечное мясо для Императора и его адмиралов. Тридцать третий флот – это такие же десантники, как и мы! Пусть по разные стороны, но мы с ними воевали в одних окопах!

Все закричали.

– Дюссон!

– Адмирал Дюссон!

Брошенные командирами солдаты, готовые ухватиться за любую соломинку, лишь бы спасти свои шкуры, конечно, забыли, как они, исполняя приказы, жгли напалмом и убивали беззащитное население Джордании. Сегодня они готовы были обвинить кого угодно, только не себя. И слова майора, родившие надежду, были для них сегодня как бальзам на душу. Тут же майор Ридли был избран руководителем штаба по спасению. И уже через двадцать минут перед адмиралом Дюссоном положили текст с обращением к Тридцать третьему флоту от солдат экспедиционного имперского корпуса. Он гласил: «Господин адмирал! Вы такой же солдат, как и мы, с той лишь разницей, что вы первым осознали, что мы, исполнители преступных приказов Императора и адмиралов, являемся для них всего лишь пушечным мясом. Нас триста тысяч солдат, брошенных командирами на планете, приговорённой сгореть в плазме имперских крейсеров. Все три войсковые группировки сегодня объявили о капитуляции перед Тридцать третьим флотом. Вы, благородный человек, спасаете население планеты. Нам не к кому больше обращаться. Просим эвакуировать нас с обречённой планеты. Готовы выполнить любые ваши условия. Солдаты экспедиционного корпуса».

После избрания председателем эвакуационного комитета Стоун в майорской форме, сидя рядом с лейтенантом Грейсоном в кабине открытого армейского вездехода, медленно продвигался по загруженным войсками и техникой дорогам, в трех километрах восточнее космопорта:

– Лейтенант, посмотрите вокруг. Мы с вами оказались в самом прекрасном месте Вселенной и в самое замечательное время.

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Эвакуация, дружище! Экстренная эвакуация фронта! Когда в последний раз вы присутствовали при таких грандиозных событиях? Подозреваю, что никогда? Армии обезглавлены. Управление разрушено. Мы в аду, мой дорогой, и этот ад прекрасен. Если на него смотреть глазами художника или режиссёра. Посмотрите вокруг, лейтенант. Толпы каких-то оборванцев, причём вооружённых до зубов, штурмуют мгновенно образовавшиеся эвакуационные пункты. Целые состояния переходят из рук в руки. Мошенники всех мастей за работой круглые сутки. Полный хаос и анархия. Но судьба оказалась к нам ещё более благосклонна. Она вознесла нас на самую вершину этой огромной волны безнадёжности и отчаяния. И нам, именно нам довелось остановить, обуздать эту стихию и, возглавив эвакуацию, в считаные мгновения создать из хаоса и полного бардака новую материю. Структурированную материю, объединённую общей идеей спасения. Спросите меня, как это возможно? Как можно из ничего сотворить работающий разумный механизм, состоящий из тысяч объединённых одной целью солдат?

– Как?

– Всё просто. Я привёл в действие могучий инстинкт выживания, и он заработал в полную силу.

– Извините меня, господин майор, но я должен вам сказать, что не каждый может провернуть такой фокус с сотней тысяч людей. Это целиком ваша заслуга. В этом ваша сила и воля.

– Да, дорогой мой, сила и воля.

Грейсон ехал на пассажирском сиденье армейского вездехода, мягко парившего над дорогой на гравитационной подушке, и с блаженным выражением лица оглядывал открывающуюся панораму. К космопорту двигались колонны техники, полки и дивизии, возглавляемые младшими офицерами, в одночасье оказавшимися на генеральских должностях.

– Это действительно подарок, посланный нам откуда-то свыше, – продолжал капитан Стоун, – но давай-ка ближе к нашим проблемам. То, что мы оказались во главе эвакуационного комитета, не даёт возможности пронести через пропускные пункты кораблей вещество. Надо что-то придумать.

– Придумаем, господин капитан. Тем более, как вы сказали, кто-то свыше помогает нам, грешным, и подозреваю, что это не господь бог.

– Хотите сказать, нам помогает сам дьявол?

– Не знаю. Может, конечно, не сам дьявол, но, несомненно, какие-то тёмные силы. – Ухмылка лейтенанта была чуть похожа на звериный оскал.

Его мужественное лицо и тяжёлая атлетическая комплекция явно не ассоциировались с юмором. Стоуну нравилась способность подчинённого невесело шутить в самые критические моменты опасных заданий, выпадавших на долю диверсантов Тайной канцелярии.

– Что ж, лейтенант, возможно, вы и правы. Мы с вами не образцы порядочности и не чистоплюи штабные, чтобы отказываться от помощи плохих парней из других измерений.

В ответ лейтенант с удовольствием расхохотался.

В эту минуту капитан устремил взгляд куда-то в сторону ангаров и строений, расположенных слева от дороги, примерно в километре по ходу движения.

– Тормози, лейтенант. Дай-ка мне бинокль. Что-то там происходит.

От ангаров на большой скорости в сторону космопорта уносились три небольших летательных аппарата.

Лейтенант оторвал взгляд от бинокля и повернулся к командиру.

– Судя по характерным силуэтам, это три десятиместных разведбайка без опознавательных знаков, господин капитан. Цвета и рисунок маскировки похож на наши, имитирующие машины повстанцев.

– У тебя зоркие глаза.

– Перед операцией прошёл биокоррекцию.

– Молодец, а мне вот лень улучшать возможности организма. Всё пытаюсь полагаться на своё чутьё. А оно мне что-то подсказывает. Давай-ка поворачивай к ангару.

Через пару минут, резко затормозив на краю площадки перед ангаром, они выпрыгнули из вездехода и, включив режим «невидимки», подошли к боковой двери сооружения, которое оказалось небольшим спортивным центром. Стоун, держа на изготовку десантную винтовку пятидесятого калибра, жестом приказал лейтенанту входить. Миновав небольшой коридор, они оказались между трибунами стадиона. От неожиданности увиденной картины оба остановились как вкопанные. Вокруг царила тишина, изредка прерываемая негромкими звуками. И в этой тишине посередине стадиона стояли гимнастические турники с раскачивающимися на них тремя повешенными. А трибуны стадиона были заполнены детьми разных возрастов, замершими от ужасного зрелища. В центре спортивной арены стоял безоружный солдат и молодая женщина в штатской одежде.