Прямой эфир - Дмитрий Тростников

– Они добиваются, чтобы наша уважаемая София Павловна сутками торчала в райсудах, переезжая с места на место, и выключилась из главного процесса – по отстаиванию лицензии. Они знают, что у нас один сильный юрист и хотят, таким образом, его нейтрализовать, – оценил эту перспективу Марк Даянов. – Пошла борьба на уровне отдельных персоналий. Они изучили, кто у нас ключевые сотрудники в телекомпании и делают ставку на «точечные» удары, стараясь вывести их из строя. Великолепная работа! Вот у кого нам надо учиться работать, – не мог остановиться президент «Ориона». На него произвела впечатление атака неизвестных противников. – С каких это пор наша бездарная администрация научилась так грамотно «мочить»?.. Кто там у них появился?

– Я как раз об этом собирался рассказывать, – начал с места начальник службы безопасности, бывший мент, появлявшийся на телекомпании от случая к случаю, но получавший неплохую зарплату за связи в органах.

Ему удалось выяснить, что дней десять назад в администрации был большой разговор, целое закрытое совещание. Где местных руководителей информационного департамента «опустили ниже плинтуса» и фактически отстранили от ведения кампании. Вместо них присланы московские пиарщики от федерального штаба «партии власти», у которых репутация совершенно «отмороженных». Гастролеры, кочующие по регионам с выборов на выборы и не гнушающиеся никаких заказов.

– Ну а какие у нас результаты внутреннего служебного расследования? – поинтересовался Марк.

Начальник службы безопасности приберегал для эффектного финала ту часть своей работы, где он мог назвать конкретные фамилии, а не общие слова с обещанием работать дальше. Стас внутренне сжался, потому что сейчас предстояло узнать, кто же из своих оказался предателем.

Бывший мент, тем временем рассказал, что удалось отследить внешние контакты сотрудников по электронной почте. Письмо подозрительно большого объема, было отправлено на адрес приемной депутата Михаила Пантелеевича Попова с личного ящика журналистки «Новостей» и программы «Скандал» Анастасии Мироновой. Проверили ее компьютер, и нашли целую серию фотографий сделанных на «корпоративной вечеринке», в том числе групповой снимок, впоследствии использованный с целью дискредитации ведущего программы Станислава Андреева.

– Низкое качество снимков потому, что они сделаны в темноте с фотокамеры мобильного телефона. У меня все, – закончил доклад начальник службы безопасности.

– Вот дрянь, – констатировал Марк Даянов. – Зачем она это сделала? Как думаешь, Стас? Заплатили? Или тебя собралась выжить из программы, чтобы себе больше славы заграбастать? Но она получит совершенно обратный результат. Сегодня же подпишу приказ об увольнении, и постараюсь, чтобы ее больше ни одно СМИ в городе не взяло.

В отличие от примолкших от удивления участников совещания, Стас не был удивлен. Где-то внутри он знал, и был готов к этому с самого начала. Тоска, словно сильная рука, до тошноты стиснула пищевод.

– Давайте не будем сгоряча принимать решения, – попросил он, не без труда разлепив губы. – Что выиграет программа от ее увольнения? Представьте, что из программы уволена единственная женщина? Это нормально будет выглядеть? Останется только переименовать шоу в «Голубая луна». Поэтому давайте не будем позволять эмоциям влиять на решения. Надо сначала поговорить с самой Настей.

– Смотри сам, твоя сотрудница, – поморщился Марк, видимо, успевший быстро отойти от приступа гнева. – Тогда пока никому, ничего об этом не говорим. Вредителя выявили, но коллективу об этом знать незачем.

Вернувшись в редакцию, Андреев обратил внимание, что монитор, разбитый Игорем, уже вынесен с глаз долой. Следы происшествия убрали.

Стас добрался до своего места и устало сел. Он даже не включал компьютер, понимая, что работать все равно не сможет, пока не найдет Настю. В корреспондентском зале ее не было, в монтажной аппаратной тоже. Он заметил девушку, только проходя мимо курилки. Такая всегда подвижная Настя стояла там, замерев.

– Компьютер у меня из-за каких-то неполадок заблокировали, – попыталась заговорить она, когда Андреев подошел, и встал рядом. – Сюжет надо делать, а все машины заняты, негде текст набирать.

– Это не из-за неполадок, – сказал Стас, глядя поверх ее головы. – Настя, скажи мне, зачем ты это сделала?

– Что сделала? – попыталась сопротивляться девушка.

– Ты знаешь, о чем я, – холодно пресек эту попытку Стас.

Она замолкла, и Андреев увидел, что ее веки набухают слезами.

– Я не думала, что так получится, – пробормотала она. – Я разозлилась на тебя. Помнишь, я еще раньше предупреждала, чтобы ты никогда при мне не заигрывал с другими женщинами. Не смей, нельзя с другими! А ты с этой Яной… Так перед ней весь извивался, – Настя вспомнила прежнюю обиду, и пожалела себя. Она смахнула две слезинки и, видимо, приказала себе, что они будут единственными. Сделав глотательное движение, привела себя в чувство и энергично достала новую сигарету.

– Но почему именно Пантелеевичу? Разве не ясно было, что он гад? – спросил Стас.

– Я не знала! – уже с вызовом бросила Настя. – Мне он казался веселым, чудаковатым дядькой. Сказал, что ему информация нужна по телекомпании, что какие-то вопросы у него по бизнесу. А я со зла эти фотки ему послала – дескать – полюбуйтесь. Если бы знала, что так будет – никогда бы не сделала.

– Ты всех нас подставила, не только меня, – сказал Стас.

Какое-то время они стояли молча. Потом Настя повернулась, попытавшись заглянуть ему в глаза своим фирменным взглядом кающегося ребенка. Но это продолжалось только мгновение.

– Я тебе очень больно сделала. Ты меня теперь никогда не простишь? – не то спросила, не то констатировала она. – Ладно, не стоит отрубать собачке хвост по частям. Я понимаю, что надо делать, – и почти выбежала из курилки.

Стас вернулся в корреспондентский зал, когда она уже одевалась. Он еще успел понаблюдать, как Настя сгребла в сумочку какие-то мелочи со своего стола и, не застегивая пуховик, выскочила из редакции.

Игнорируя недоуменные взгляды тех журналистов, кто был наблюдательнее, Стас сел за свой компьютер. И ощутил такую тоску, что впору показалось завыть во весь голос. На самом деле он не чувствовал злости на Настю, осталось только одно всеобъемлющее разочарование. Неужели всему, что так потрясающе начиналось, суждено вот так бездарно и быстро кончиться?

Он представил, что никогда не увидит ее входящую в эти двери. Или сидящую за мониторами на монтаже сюжетов и посылающую ему издалека улыбки полные лукавства. И вдруг почувствовал, что и ему самому тогда незачем оставаться здесь. Все станет тускло. Тянуть лямку, отрабатывая зарплату, будет просто кощунством по отношению к тому, чем жил здесь и дышал еще неделю назад.

Но помрачение продолжалось считанные секунды. Неожиданно в голову пришла спасительная идея, которая все ставила на свои места, и давала надежду. Он даже поразился, как все просто! Уйти надо ему самому. Даже не увольняться с телеканала. Достаточно перестать вести воскресное шоу. Оно ему опротивело, и было ненавистно так же сильно, насколько еще недавно, он всей душой гордился этой своей работой. Он просто уйдет из кадра. Продолжит работу, готовя программы. И Насте тогда не надо будет уходить – нельзя же в одну секунду обезглавить главный проект года.