Истинная ученица дракона - Адриана Дари

нужно войти вместе и вместе выйти из неё. Я не успел научить тебя. Ты не выживешь, — с болью сказал он. — Но я не позволю тебе погибнуть. Улетай!

Мы смотрели друг на друга, сквозь пламя, пытаясь запомнить этот момент, нашу любовь и снова проживая все счастливые минуты, что у нас были.

Но я понимала, что не уйду. Он уже был частью меня. Если он останется здесь, я никогда не буду целой. Он любит меня. Эта связь — благословение богов. Значит, так тому и быть. Зажмурившись, я шагнула в пламя.

— Ани, стой! — последнее, что услышала, перед тем, как сила затопила тело, выжигая всё изнутри.

Боль пронзила каждую частичку меня. Я слышала крик будто со стороны, но понимала, что он мой. Глаза застлала огненная пелена. Казалось, это длилось вечность. Но внезапно всё закончилось. Меня окружило мощное золотое тело дракона.

Сила продолжала пульсировать внутри меня, но я легко создала защитный конкон, обуздав её. Вокруг снова зазвучала тихая, завораживающая мелодия. Я расслабилась и прижалась к теплой бархатистой чешуе, по которой волнами расходилось зеленоватое мерцание. Раздалось урчание, тело дракона обмякло, и мы будто полетели вниз.

На меня накатило уже знакомое чувство выныривания с отчаянным желанием отдышаться. Я постаралась сконцентрировать взгляд.

Деревянный пол, шкура какого-то животного, ножки стола, тихое потрескивание огня в камине. Мы снова были в домике у озера. Я и Максимус.

Он, распластавшись рядом на полу, смотрел на меня, будто не веря своим глазам. Максимус протянул ко мне руку, коснувшись пальцами щеки, а я накрыла их своей ладонью.

— Ты моя… — прошептал он.

— Твоя, — отозвалась я.

Я села, и с платья на пол с тихим звяканьем упала оплавленная почерневшая брошка. Максимус поднял её и покрутил в руках:

— Я его убью, — прорычал он. — Вот почему ты не позволяла касаться себя. Я мог её найти.

Я стянула с себя накидку, которая, как и вся одежда, в отличие от брошки, осталась не тронута огнём. С замиранием сердца посмотрела на свое плечо, боясь, что, раз ритуал проведен, метки больше нет.

Но теперь завитки узоров стали золотыми и переливались огенными оттенками. Максимус оказался рядом и прижался губами к метке.

— Но… разве ты не разорвал нашу связь? — робко спросила я.

Он провел кончиком носа по моей шее и, прижавшись губами к уху, едва слышно прошептал:

— Я понял, что никогда и ни за что не смогу тебя отпустить. Мы с тобой произнесли брачные клятвы. Теперь для драконов и богов ты моя жена.

Его шёпот сладкой дрожью пробежался по всему телу, а на губах расцвела улыбка. Он подхватил меня на руки и перенёс на кровать.

— Ты смогла принять силу, — промурлыкал он. — Она тебя не разрушит и не сожжёт. Ты справилась.

“Я справилась”, — вторили мои мысли его словам. Я уже могла не сдерживаться — чувствовать и любить. Отдаваться каждой частичкой себя. Ему, любимому мужу.

Он взглянул своими потемневшими от желания глазами на меня. Его касания были невероятно легкими, дразнящими, будто касания кончика пера. Он дотронулся до моего виска, убрал выбившийся завиток за ухо, скользнул пальцами по подбородку, а потом, запрокинув мою голову, поцеловал у основания шеи. Я судорожно вздохнула, пытаясь унять трепет.

Максимус отдалился и внимательно посмотрел на меня, будто задавая вопрос, в порядке ли я, не слишком ли это после всех переживаний. Я смущенно улыбнулась и закусила губу, легко кивнув. Ответив на это только уголком губ, он нашёл рукой застежку на платье и медленно, любуясь мной, расстегнул её. Лиф платья упал к бедрам, оголив грудь.

Максимус коснулся меня, мягко очерчивая контуры моего тела. Его взгляд следовал за этой дразнящей, тянущей лаской, и каждый миллиметр моей кожи вспыхивал в ответ.

Глаза дракона загорелись ещё ярче, когда я в ответной ласке скользнула пальцами под его рубаху. Одним резким движением он избавился от нее, и, накрыв меня собой, поцеловал. Его губы были требовательны, но нежны. Он запустил руку в мои волосы, удерживая голову и не давая оторваться от него. По его телу пробежала дрожь, когда я провела ногтями по его тренированным мышцам спины от лопаток к пояснице.

Максимус покрывал поцелуями каждую частичку моего тела.

— Я люблю тебя, — выдохнул он, а я неустанно шептала эти же слова в ответ, пока его пальцы гладили мою обнаженную кожу.

Когда наслаждение поглотило меня, дыхание в моих легких перехватило, и я закрыла глаза, крепко сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Я выгнулась навстречу ему, а он качнулся навстречу мне, сливая наши тела воедино.

Магия во мне вспыхнула, вызвав ответный огонь в Максимусе. Наши силы переплелись, повторяя танец наших тел, отражая нас и наше бесконечное счастье.

Огонь в камине уже догорал, когда мы уставшие и счастливые заснули в объятиях друг друга.

***

Я проснулась на рассвете с улыбкой на губах. Но Максимуса рядом не было. Не могло же это мне присниться? Нет, я же была в его постели. Встав и накинув рубаху Максимуса, я прошла к столу, чтобы налить себе воды. Там лежала краткая записка, которую явно писали впопыхах:

“Срочно вызвали. Опять гарпии. Дождись меня, — и маленькая приписка: — Я люблю тебя”.

В дверь постучали. Кто-то разыскивает Максимуса? Вдруг, с ним что-то случилось? Пока я раздумывала, постучали снова. Более настойчиво.

Уже подходя к двери я почувствовала очень сильный запах сандала. Откуда я его помню? Засомневавшись, я открыла и застыла на месте. На пороге, противно ухмыляясь, стоял Геральд.

Глава 47

Я мгновенно призвала свою силу, в полной готовности запустить в Геральда огненным шаром. Но он одним отточенным движением застегнул на моих запястьях блокирующие наручники, а потом кинул к ногам маленький шарик, из которого пошёл дым, и моё сознание отключилось.

Когда пришла в себя, я стояла на коленях, одетая все ещё только в рубаху Максимуса, перед алтарём какого-то храма. Геральд стоял рядом и спорил с настоятелем.

— Я заплатил на попечение этому захудалому храму огромную сумму, а теперь вы отказываетесь провести ритуал? — сквозь зубы цедил канцлер. — Мне? Да вы в курсе, кто я?

— Да, господин канцлер, я в полной мере осознаю это, — тихо, но без малейшей доли сомнения отвечал пожилой настоятель.