Жданов - Алексей Волынец

Сталин ухмыльнулся и отметил, что нельзя искажать реальную историю: "Вот, например, Троцкий. В своё время он немало сделал для революции и организации армии"».

Здесь, кстати, обратим внимание, что собрались люди начитанные, но грубоватые, от крепкого словца не краснеющие. Неудивительно, поскольку все трое прошли Гражданскую войну, тюрьмы и казармы. Находившийся рядом четырнадцатилетний мальчик в их глазах был уже взрослым парнем, чтобы приглаживать ради него грубый мужской разговор.

Мы уже знаем о домашней библиотеке Жданова. Но и у ленинградского руководителя Кирова, до революции журналиста популярной на Северном Кавказе газеты, в личной библиотеке было собрано более двадцати тысяч книг: от философии до исследований лесного хозяйства, включая целое собрание работ о Ленинграде и области. Своя огромная библиотека была и у Сталина.

По вполне понятным причинам в центре внимания Юрия Жданова оказались Сталин и Киров — отца он и так хорошо знал и видел ежедневно, а с этими вождями страны познакомился впервые. После обеда Киров предложил Юрию пойти собирать ежевику, Сталин же обратился к Жданову-отцу: «А мы пойдём к дубу Мамврийскому, там всегда встречались единомышленники».

Бывший семинарист Иосиф Сталин и сын магистра богословия Андрей Жданов, несомненно, хорошо знали значение дуба Мамврийского в православной традиции — под этим библейским деревом праотцу Аврааму явился Бог в виде трёх ангелов. И в шутке Сталина собравшаяся троица секретарей ЦК представала причастной к сотворению нового мира, новой веры.

«Под дубом Мамврийским» обсуждали самые разные, наиболее злободневные проблемы и темы. Затронули вопрос вероятной мировой войны, который плавно перетёк в проблемы безопасности Ленинграда, прижатого фактически к враждебной финской границе. Андрей Жданов в тот момент, конечно, не мог и предполагать, что всего через четыре месяца именно ему, после гибели сидящего сейчас рядом «Мироныча», придётся возглавить Ленинград и решать проблемы военной безопасности города на Неве при невероятно сложных и трагических обстоятельствах.

Оставшуюся часть вечера Сталин рассказывал разные яркие истории из своей бурной дореволюционной биографии. Для Юры Жданова это были словно сошедшие со страниц книг и ожившие образы революционной романтики. Даже для Кирова и Жданова, имевших определённый нелегальный опыт, сибирские и подпольные одиссеи Сталина были предметом искреннего уважения. А сам Сталин явно с удовольствием «травил байки» в кругу друзей, где-то приукрашивая события, превращая их в забавные притчи. Он явно умел быть обаятельным и интересным собеседником.

Первый секретарь ЦК ВКП(б) поведал о своём быте в ссылках, о рыбной ловле и попытке побега вместе со Свердловым. Рассказал, как едва не замёрз в тайге и как расплачивался с сибирскими ямщиками «семью аршинами водки», как переходил австрийскую границу. Вспомнил, как, живя в Кракове на квартире Ленина, страдал от пристрастия Надежды Крупской к «немецким» вегетарианским салатам, мечтал о шашлыке и потихоньку вместе с Лениным сбегал от неё съесть кусок мяса.

Закончились посиделки больших начальников у Сталина тоже не слишком характерно для образов диктаторов и небожителей. «Наступила ночь, и начался разъезд, — вспоминает Юрий Жданов. — Сергей Миронович уехал к себе в Хосту на дачу Ленсовета. Сталин вызвался проводить нас в Сочи. Разместились в чёрном паккарде с брезентовым верхом. Меня усадили рядом с шофёром, а отец и Сталин сели на заднее сиденье для разговоров. Откидные сиденья были свободны.

…Узкое шоссе петляло по склонам и балочкам. Где-то за Мацестой на шоссе показались две женские фигурки в светлых платьях на тёмном фоне горы. Они "голосовали".

— Остановите, — сказал Сталин водителю.

Мы остановились. Девушки попросили нас подвезти их до Сочи. Открыли дверцу и сели на свободные откидные места. Я сижу впереди и вдруг слышу шёпот одной из них: "Сталин".

Путь быстро закончился, и девушки простились с нами при въезде в Сочи.

Вот и весь эпизод. Думаю, он показателен для обстоятельств того времени. Мальчишеским сердцем я не ощутил ни у кого злодейских замыслов».

Помимо мемуаров Юрия Жданова посиделки на сталинской даче близ Сочи оставили ещё два любопытных исторических документа. Речь идёт о принадлежащих авторству Сталина, Жданова и Кирова «Замечаниях по поводу конспекта учебника по истории СССР» и «Замечаниях о конспекте учебника новой истории». Эти краткие тезисы, созданные троицей «под дубом Мамврийским», датированы 8 августа 1934 года. Первоначально они не предназначались для широкой публикации, а были руководящими указаниями авторским коллективам — разработчикам школьных учебников по истории. Но в итоге тезисы стали ключевыми директивами, во многом определившими официальную идеологию той эпохи.

Как считал ведущий советский историк 1920-х годов Михаил Покровский: «История есть политика, опрокинутая в прошлое». Обойти эту сферу идеологии Сталин с соратниками конечно же не могли. В новом постреволюционном государстве после всех метаний и революционных экспериментов 1920-х годов настало время сформулировать соответствующий курс истории, который будет работать на дальнейшее развитие СССР. Собственно, здесь история для Сталина и компании ничем не отличалась от иных сфер политики и жизни: и экономика, и наука, и культура — во всех их проявлениях — подчинялись тогда неумолимой логике догоняющего развития.

По этой причине вопрос школьного курса истории рассматривался тогда на самом высоком уровне. Для нашего героя этот вопрос стал одним из первых на его новом посту в Кремле. Именно Жданов в начале марта 1934 года вместе с наркомом просвещения РСФСР А.С. Бубновым представлял на заседании политбюро отчёты о недостатках учебной программы по истории. Так что дачная работа над историческими тезисами в начале августа 1934 года была плодом достаточно длительных интеллектуальных усилий.

Как писали в тезисах Сталин, Жданов и Киров: «…речь идёт о создании учебника, где должно быть взвешено каждое слово и каждое определение, а не о безответственных журнальных статьях, где можно болтать обо всём и как угодно, отвлекаясь от чувства ответственности.

Нам нужен такой учебник истории СССР, где бы история Великороссии не отрывалась от истории других народов СССР, — это во-первых, — и где бы история народов СССР не отрывалась от истории общеевропейской и вообще мировой истории, — это во-вторых».

В отношении новейшей истории ключевая мысль была сформулирована так: «Основной осью учебника новой истории должна быть именно идея противоположности между революцией буржуазной и социалистической. Показать, что Французская (и всякая иная) буржуазная революция, освободив народ от цепей феодализма и абсолютизма, наложила на него новые цепи, цепи капитализма и буржуазной демократии, тогда как социалистическая революция в России разбила все и всякие цепи и освободила народ от всех форм эксплуатации, — вот в чём должна состоять красная нить учебника новой истории».