Дни - Джеймс Лавгроув

– Если вас интересует мое мнение, – вставляет Фрэнк, бегло взглядывая на часы (время – три минуты двенадцатого, перерыв уже истек), – то мне ее рассказ представляется более чем правдопободным.

– Благодарю вас, мистер Хаббл. – Миссис Шухов роняет руки на колени и сверлит Моррисона дерзким взглядом.

– А вам, Моррисон, – продолжает Фрэнк, – я полагаю, следует сделать подробный отчет о действиях миссис Шухов, с ее помощью, а затем представить его на рассмотрение начальников обоих охранных отделений. Вот мое мнение.

Его обманчиво мягкие интонации несут в себе тяжесть – будто перышко, приземлившееся с мощью пушечного ядра. Моррисон поначалу ершится – больше для проформы, чтобы не потерять лица, но потом идет на попятную:

– Ну, раз вы в самом деле полагаете, что это необходимо…

– Да, полагаю. А еще я хочу, чтобы вы поручили «Счетам» заблокировать ее карточку – на тот случай, если кто-то попытается ею воспользоваться.

– Разумеется. – Моррисону удается вновь обрести хладнокровие. – Я в любом случае собирался это сделать.

А потом Фрэнк говорит нечто странное. Неожиданное для самого себя. Слова сами срываются с его губ, прежде чем он успевает удержать их:

– И велите «Глазу» связаться со мной, если кто-то воспользуется ее карточкой.

Моррисон бросает на него любопытный взгляд.

– А зачем?

– Если выяснится, что кто-то присвоил карточку миссис Шухов, я хочу лично провести задержание.

Звучит неплохо, но все равно это мало похоже на стандартную рабочую процедуру, и, судя по удивленному виду Моррисона, тот тоже это понимает. Остается неясно, зачем Фрэнку присутствовать именно при данном задержании. С этим прекрасно справился бы любой другой оперативник.

Так почему же он только что сказал то, что сказал? Фрэнк и сам точно не знает, его самого встревожила такая спонтанная решимость, совсем ему не свойственная. Наверное, он сделал это потому, что миссис Шухов – пусть она и воровка – вызвала в нем восхищение. Он восхищается ее выдержкой: надо же, отважилась так вот спрятаться в магазине. Пусть это была и отчаянная попытка, зато какая смелая! Вдобавок Фрэнку жаль ее, да и кто осудит его за столь мизерный знак внимания по отношению к женщине, заслуживающей и восхищения, и сострадания? Кроме того, если учесть, что сегодня он последний день в «Днях», то, скорее всего, его уже не будет в магазине, когда кто-то воспользуется – если воспользуется – ее карточкой.

Поняв это, он почти перестает волноваться.

– Хорошо, сделаю так, как вы просите, – соглашается Моррисон, внося это себе в компьютер, – однако я бы отметил в своем отчете, что такая просьба несколько необычна.

– А мне кажется, это весьма уместный жест, – вставляет Гоулд.

– И мне тоже, – добавляет миссис Шухов. – Приятно знать, что мистер Хаббл будет лично отвечать за нахождение моей карточки.

Фрэнк делает вид, что не замечает многозначительных взглядов, которыми обмениваются обе женщины.

– Я вам больше не нужен? – обращается он к Моррисону.

– Думаю, что нет.

– Хорошо, огда приношу всем свои извинения – мне нужно было вернуться к работе еще пять минут назад.

Он устремляется к двери, но не может удержаться оттого, чтобы напоследок не взглянуть на миссис Шухов. И встречается с ответным, странно-безмятежным взглядом ее налитых кровью глаз.

– Вы бы понравились Григору, мистер Хаббл, – говорит она ему спокойным тоном. – Ему все нравились, но вас бы он непременно выделил среди прочих. Людей вроде вас он называл «компасными стрелками, отклоняющимися от севера».

– Как это понимать? – Фрэнк замирает перед дверью.

– А вы сами подумайте, – отвечает миссис Шухов.

Поднимаясь по лестнице, он принимается думать.

У компасной стрелки нет выбора – магнит заставляет ее показывать только на северный полюс. Она может лишь вертеться на своей оси, словно пытаясь указать какое-то иное направление, однако в конце концов все равно смотрит на север. Может быть, миссис Шухов хотела сказать, что его борьба с тем направлением, которое приняла его жизнь, тщетна?

Он не знает ответа. Хотел бы знать. Быть может, она неправа. Он на это надеется.

Семь Священных книг: семь основных религиозных писаний – христианская Библия, скандинавские «Эдды», китайские «Пять Царей», мусульманский Коран, индуистские «Веды», буддистская «Трипитака» и персидская «Авеста»

Мисс Дэллоуэй искоса и с отвращением поглядывает на коробки с программным обеспечением, поставленные у внутренней стороны одного из входов в ее отдел.

Знакомая тактика: сначала появляются какие-нибудь безобидные компьютерные комплектующие – в порядке разведки боем. А затем, если набег не пресечь немедленно в корне, за ними следует выставочная витрина. Потом откуда ни возьмись, словно по волшебству, там уже стоит компьютер, блестя новенькой клавиатурой, монитором и процессором. А когда Техноиды совсем распояшутся, в ее отдел втихаря вкатывают целый рабочий кабинет – стол, стул, компьютер, принтер на подставке, оккупируя пространство, по праву отведенное для изданий в твердых переплетах и в мягких обложках, для романов и справочников, для роскошных иллюстрированных альбомов и уцененных книжек.

В самом деле, знакомая тактика, наскучившая своей предсказуемостью: обычно мисс Дэллоуэй бросается к группке посмеивающихся Техноидов, околачивающихся в соединительной галерее между ее и их отделами – этой «ничейной» территории, – и принимается кричать, а порой хватать их товар и швырять в них, обращая захватчиков в бегство. Чаще всего именно так она и поступала, но сегодня утром довольствуется лишь презрительными взглядами, не желая поддаваться на провокацию. Пока что – но только пока что – ей не хочется обращать на них внимание.

Техноиды, на которых потрескивают тугие белые синтетические рубашки с кармашками, откуда торчат шариковые ручки, все равно подтрунивают над ней.

– Что случилось, мисс Дэллоуэй? Разве вы не собираетесь ругаться и швыряться в нас?

– Может, до нее наконец дошло, что это наша территория.

– Осторожно, ребята. Она может натравить на нас кого-нибудь из своих Книжных Червей.

– Ай-ай, Книжный Червь! Как я перепугался!

– Да ну, что он нам сделает? Разве что начнет читать стишки – и мы со скуки помрем?

Однако их издевки, наталкиваясь на ее явное равнодушие, звучат как-то неубедительно. Обычно мисс Дэллоуэй осыпает их мастерскими, виртуозными угрозами, но сегодня она никак не клюет на наживку, и это смущает и разочаровывает Техноидов. Тогда они прибегают к проверенному временем ритуалу, который обычно приводит в бешенство сотрудников книжного отдела: начинают нараспев безостановочно твердить слово «деревяшки».