Нежные щечки - Нацуо Кирино

— Ну, до свидания. — Митихиро, похоже, готов был повесить трубку.

— Мориваки-сан! Подождите, пожалуйста, — поспешно остановил его Уцуми.

— Я слушаю.

— Говорят, Касуми-сан родилась на Хоккайдо. Это правда? — решительно спросил Уцуми.

На том конце провода молчали. Наконец Митихиро как-то неуверенно произнес:

— Да. А что?

— Я об этом узнал от Асанумы-сан. Говорят, она ушла из дома и не поддерживает связь с родителями.

— Это так.

— А вам никогда не приходило в голову, что может быть какая-то связь между тем, что произошло, и ее семьей?

— Что вы имеете в виду? — недоуменно спросил Митихиро.

— Это так, просто соображение. Например, родители Касуми захотели посмотреть на внучку и забрали ее к себе.

— Это невозможно, — отрезал Митихиро.

— Почему?

— Ее родители не знали, что она вышла замуж. Более того, они даже, похоже, были не в курсе, что она в Токио.

— А вы сами чем это объясняете?

— А что я могу с этим поделать? — запальчиво произнес Митихиро. — Если Касуми говорит, что не хочет с ними общаться, тут я бессилен. Зарегистрирована она в Токио, так что если задаться целью найти ее, ничего невозможного в этом нет. И раз никто этого не сделал, значит, никого она не интересует.

— А почему она порвала с родителями?

— Этого я не знаю. Касуми мне об этом не рассказывала. А что, это как-то связано с исчезновением нашей дочери?

— Не знаю.

В темной комнате Уцуми думал, как это странно — разговаривать с мужчиной, которого он никогда не встречал, о его жене.

— Я думаю, никак не связано. Просто какой-то злодей с неизвестной целью забрал нашу дочь. Я никому не позволю подозревать моих близких. Нет-нет, я не вас имею в виду.

Возможно, подобные перепалки происходили и между самими супругами. Уцуми ужасно захотелось выведать у Митихиро его «впечатление». Но решил воздержаться. Все-таки Митихиро заинтересованное лицо. Пока Уцуми колебался, тот распрощался и повесил трубку. «Что я затеял?» — подумал Уцуми. У него заныло под ложечкой. Как же ему надоела эта боль! И в комнате явно похолодало.

— Быстрее, быстрее, — поторапливал голос.

По коридору аэропорта, расталкивая пассажиров, протискивалось семейство. Отец с чемоданом и большим бумажным пакетом. Мать, волочащая за руку малыша. Мальчонка с рюкзаком за плечами — похоже, ученик младших классов, — изо всех сил старающийся не отставать от остальных. Касуми отошла влево, пропустив спешащих, и безразлично посмотрела им вслед — что за спешка? Пассажиры с ее рейса, приземлившегося в аэропорту Титосэ, в основном были туристами. Оживленная, веселая толпа заполонила коридор, мешая проходу. Семейство — на лицах нетерпение, — то и дело окликая друг друга, с трудом пробиралось вперед.

Касуми огляделась по сторонам. Белые панельные стены, натертый до блеска пол, большие окна от пола до потолка, за ними — взлетная полоса. На токийских станциях, которыми регулярно пользовалась Касуми, во главу угла ставилась функциональность; внутри мельтешили люди, поднимая невидимую глазу пыль. На платформах повсюду налеплены комки жвачки, тут и там темные липкие пятна от пролитых напитков. Грязно и шумно. Но Касуми так больше нравилось. А здание аэропорта ничем не пахло и было слишком светлым. Касуми боялась, что в какой-то момент утратит чувство реальности. Если бы не семья торопыг, она сама, возможно, не осознала бы, что двигается.

Касуми поправила нейлоновую сумку на плече. Хотя она приехала всего на три дня, сумка была довольно большой. На то были причины. В сумке лежали новая одежда и обувь для Юки. На следующий день после съемки передачи и звонка из Отару Касуми пошла в магазин и сделала покупки.

Юка любила зеленый цвет. В то утро, когда она исчезла, на ней были зеленая футболка, белые шортики и черная кофта. Поэтому Касуми остановила свой выбор на футболке оливкового цвета и джинсах. Обувь — черные кроссовки. Носовой платок с котенком Китти и обруч для волос, в шотландскую клетку. В душе ее лихорадочно боролись два чувства: надежда (а вдруг!) и осторожность (как оправиться в случае разочарования?). И кроме того, в каком-то другом измерении потихоньку росло еще одно решение.

Вчера вечером Риса, получив от матери одежду точь-в-точь такую же, какая была куплена для Юки, кружила по комнате в новых черных кроссовках и с обручем на коротких волосах, приговаривая: «А у меня наряд, как у Юки!» Вдруг лицо у нее стало озабоченным:

— Мамочка, а если эта девочка окажется не Юкой, что же будет с одеждой?

— И правда, что же будет с одеждой?

— У меня такая уже есть, мне больше не надо.

— Хм.

— Не выбрасывать же.

Касуми рассматривала обруч — согнутый в дугу кусок пластика для детской головки, намного меньшей, чем у взрослого человека. Ободок целиком умещался у нее на ладони. Неужели детская головка такая крошечная? Касуми невольно бросила взгляд на Рису. Рисе было всего шесть, так что головка у нее была еще меньше. Касуми не могла реально представить себе размеров девятилетнего ребенка. Как бы она ни молила о том, чтобы Юка оказалась жива, представить себе, насколько дочка подросла и как изменилось ее тело, она не могла. Просто потому, что ей не пришлось растить ее до девяти лет. Касуми растила в своей душе бестелесного ребенка-призрака.

— Может, и выбросим.

Касуми сама удивилась, произнеся это. Риса, уже потеряв интерес, уткнулась в телевизор и не слышала, что сказала мать. Успокоившись, что дочка не слышала ее слов, Касуми убрала обруч в бумажный пакет. В разговоре с ней Асанума сказал, мол, вероятность того, что девочка из Отару — Юка, очень мала. «Информация эта, как всегда, фальшивка. Не советовал бы вам особо надеяться», — сказал он. Услышав эти слова, Касуми в душе заколебалась.

Если девочка окажется не Юкой, может, ей самой стоит исчезнуть, как исчезла Юка? Раньше ей такого и в голову не приходило. А что, если это и есть та самая «перемена», о которой говорил Огата?

Внутри Касуми жила убежденность, что для благополучного возвращения Юки домой они должны оставаться в Токио. Они должны быть как бакен, что мелькает посреди водного пространства, раскачиваясь на волнах. Расклеивая объявления в доме, где они раньше жили, в детском саду, куда ходила Юка, она хотела любыми способами дать Юке знать, где они, на случай, если девочка вернется. Но теперь оставаться в Токио и ждать было нечего. Нужно жить и искать Юку на Хоккайдо, там, где она исчезла. Эта внезапная идея, ловко проскользнувшая сквозь щелочку ей в душу, никак не шла у нее из головы. Касуми знала, что с ней происходит: она больше не могла жить в вечном напряжении, дожидаясь Юку.