Смотрите, как мы танцуем - Лейла Слимани

заплетены в длинную косу ниже ягодиц. На ее верхней губе собирались капельки пота, и она, медленно проводя языком под носом, слизывала их.

Разговор начался с обычных любезностей. Карим Булхас спросил Мехди, откуда он родом. Сообщил, что знал семью Даудов, правда, они были из Эль-Джадиды. Они, случайно, не родственники Мехди? Тот ответил, что нет. С замкнутым выражением лица Мехди пристально смотрел на собеседника, давая понять, что не одобряет негласных правил кумовства. Булхас потел и вытирал блестящий лоб носовым платком. Мехди протянул ему листок с цифрами. Булхас мельком взглянул на него и резко отпихнул:

– Я ничего не понимаю в этих цифрах! Вы вот человек образованный. Как говорится, у вас имеются знания, а у меня – деньги. Мы прекрасно можем поладить. – И добавил, кивнув на девушку: – Это моя дочь. Ей восемнадцать лет.

Мехди сначала ничего не понял и решил, что коммерсант хочет его разжалобить или просто сменить тему разговора. Перевести его в сентиментальное русло, как часто поступали налогоплательщики.

– Она милая девочка, – произнес Булхас.

И тут Мехди заметил, что девушка ему улыбается. У нее были грубоватые черты лица, неровные зубы, но в ней чувствовалась какая-то незащищенность и печаль, которая тронула Мехди.

– Мы ведь можем поговорить откровенно? – продолжал Булхас. – Вы еще молоды, полны жизни, наверное, устаете на работе. Сразу видно, что вы не из тех, кто тратит время на развлечения. Я думаю о вас, вы меня понимаете?

Мехди вжался в кресло. Девушка смирно сидела, сложив руки на коленях. Покорная, как мул, готовая исполнять все, чего от нее ждали другие, привыкшая соглашаться и слушаться.

Она подняла на него красивые глаза цвета баклажана.

– Мария, поздоровайся с месье, – приказал отец.

Спустя несколько дней Мехди получил записку от своего начальника. Карим Булхас, говорилось в ней, человек влиятельный, нельзя допустить, чтобы разразился скандал, тем более что страна переживает непростые времена. «Я на вас рассчитываю, месье Дауд, надеюсь, вы найдете решение, которое устроит все стороны», – писал он. Булхас несколько раз приезжал в Рабат. Он привез Симо и Жанин картонные коробки с консервированными анчоусами и сардинами. Мехди слышал через дверь, как хихикает его секретарша. Булхас, надо признать, был человеком приятным и жизнерадостным, и трудно было не поддаться его веселому настроению. Когда Мехди сообщил, какую сумму ему следует выплатить, Булхас хлопнул себя по лбу:

– Ты что, разорить меня хочешь, сынок? Нет-нет, тебе нужно еще раз все пересчитать. Я уже тебе говорил, что не отказываюсь платить, но я не могу позволить тебе отнять у моих детей кусок хлеба. Будь благоразумен, ya ouldi[41].

Булхас показал себя крепким бизнесменом. Поскольку Мехди приходилось встречаться с ним, он заинтересовался его проектами. Булхас был честолюбивым и ловким коммерсантом и не желал всю оставшуюся жизнь торговать рыбной мукой и банками консервов. Он, несомненно, гордился тем, что продает свой товар во Францию, Испанию и Таиланд и планирует экспортировать его в СССР и Польшу. Однако он хотел строить отели с бассейнами и туристические клубы для европейцев, страдавших от недостатка солнца. В июне 1971 года Мехди и Булхас подписали соглашение, и оно настолько удовлетворило дельца, что тот пригласил Мехди посетить свои производственные комплексы в Сафи.

– Даже не спорь. Завтра я пришлю за тобой своего водителя. И надень не этот буржуазный костюм, а что-нибудь попроще. На сейнере лакированные туфли тебе не пригодятся.

На следующий день в шесть часов вечера водитель Булхаса ожидал его у здания налогового ведомства. Мехди сел в машину в темном костюме и рубашке с запонками. Они несколько часов ехали по плохой дороге, и несколько раз Мехди опасался, что они попадут в аварию. Водитель мчался на бешеной скорости, не соблюдая правил и обгоняя грузовики на узкой двухрядной дороге, где не было никакого обзора. Он то и дело сигналил и осыпал ругательствами других водителей, так что, когда они подъехали к границе города Сафи, Мехди был на грани нервного срыва. Он впервые очутился в бывшей португальской фактории и жалел, что наступила ночь и невозможно полюбоваться величественной крепостью на берегу океана. Как только они въехали в район Джорф-эль-Юди, в салоне автомобиля сильно запахло рыбой.

Перед кафе Мехди заметил внушительную фигуру Булхаса. На нем были парусиновые брюки цвета хаки, толстый шерстяной жилет и резиновые сапоги. Он сел в машину рядом с Мехди и рассмеялся:

– Что же ты, сынок? Разве я не предупредил, чтобы ты оделся во что-нибудь поудобнее? Мы собрались рыбу ловить, черт возьми, а не на приеме в столице красоваться!

Предприятие Булхаса включало несколько его собственных рыболовных судов, на борт одного из них и поднялся Мехди, обувшись в высокие сапоги, которые ему одолжил капитан, объяснив: «Все равно мы привыкли работать босиком». Пока матросы готовили серко – сеть длиной в три сотни метров, – Булхас проводил высокого гостя в рубку. Налил чаю, открыл банку сардин, плавающих в масле.

– Долгое время люди боялись океана, – заговорил он. – Мой дед – да пребудет с Всевышним его душа – рассказывал про это всякие истории. Например, что крестьяне остерегались приближаться к берегу. Эти безмозглые деревенщины верили, будто в море водятся джинны и злобные чудовища. Эти парни, – добавил он, указав на рыбаков, суетившихся на палубе, – не так уж плохи. Но вот что я тебе скажу: им далеко до испанцев и португальцев.

Он поведал Мехди, что хочет приобрести большое судно, чтобы замораживать рыбу прямо на борту, и тогда можно будет ходить на лов в открытое море. Он собирался заказать ультразвуковое устройство, эхолот, оно позволит обнаруживать стаи рыб и зондировать донный рельеф.

Судно вышло из порта. Рыбаки ходили по деревянному настилу палубы, а Мехди разглядывал их ступни – огромные, покрытые ссадинами, с черными, изъеденными солью ногтями. Город остался у них за спиной и вскоре исчез из виду, и рыбаки принялись искать косяк сардин. Для этого они наблюдали за скоплениями дельфинов и морских птиц или высматривали на поверхности воды светящиеся отблески рыбьей чешуи. Потом запели. Мехди никогда не слышал эту веселую красивую песню, она поразила его. Голоса мужчин, которые смотрели в море, перевесившись через фальшборт, звучали мощно и чисто.

– Нашли! – объявил Булхас.

Они привязали конец сети к шлюпке, в нее сели капитан и еще один человек из его команды и медленно оттащили сеть туда, где был замечен косяк сардин. Потом судно начало неторопливо разворачиваться. Булхас подвел Мехди к трюму в передней части судна, и они