Войны за становление Российского государства. 1460–1730 - Кэрол Стивенс

Псковом, однако эта успешная для поляков кампания не имела продолжения из-за разразившейся в 1665–1666 годах в Речи Посполитой гражданской войны, а также из-за угрозы турецкого нападения с юга.

Тринадцатилетняя война закончилась в 1667 году, когда Русское государство и Речь Посполитая, до предела ослабленные этим противостоянием, заключили в деревне Андрусово перемирие сроком на 13 лет. По Андрусовскому договору Москве отошли Смоленск, Северская земля вместе с Черниговым и часть Витебского воеводства. Правобережная Украина (к западу от Днепра) осталась под контролем Речи Посполитой. Левобережная Украина (к востоку от Днепра) досталась русскому царю, как и Киев (последний – временно). Граница, проведенная по Днепру, оказалась долговечной и в итоге привела к культурному и политическому расслоению Украины. Запорожская Сечь перешла под совместное русско-польское управление, и обе стороны договорились помогать друг другу и казакам в случае нападения крымских татар и Османской империи на Гетманщину.

Некоторые условия этого договора были в лучшем случае временными и могли в будущем привести к новым конфликтам. Так, поляки согласились уступить русским Киев на два года, рассчитывая за это время подавить мятеж гетмана Дорошенко и вернуть себе этот город. И хотя судьба древней столицы Руси оставалась предметом споров, Москва не собиралась отказываться от Киева, удерживая его за собой как дипломатией, так и оружием. Но, что еще важнее, раздел Украины был произведен без учета реального положения дел на этих землях. Польская часть Украины по факту находилась в руках Дорошенко и его союзников. Они вовсе не собирались принимать условия Андрусовского договора. При этом сам Дорошенко (хотя и не все войска, находившиеся под его началом) был популярен в Левобережной Украине, в то время как Брюховецким, пошедшим на большие уступки царской власти, многие в Гетманщине были недовольны. Кроме того, представлялось крайне сомнительным, что подписавшие соглашение стороны действительно могли как-то контролировать запорожских казаков, хоть совместно, хоть независимо друг от друга.

Создание новой армии

Участие в Тринадцатилетней войне обернулось для Русского государства огромными людскими потерями, причем как на поле боя, так и вне его142. Количество жертв среди гражданского населения было очень большим. Последствия этой войны для мирных жителей – в особенности Речи Посполитой и Правобережной Украины, – к сожалению, недостаточно подробно освещены в исторической литературе. Первые военные успехи Богдана Хмельницкого сопровождались массовым истреблением беззащитного еврейского населения украинских местечек, католиков и польской шляхты. Во время крымского набега на юг русских земель в 1659 году было разорено свыше 4000 хозяйств и свыше 25 000 человек были уведены в татарский плен. Мирное население страдало от боевых действий не меньше, чем их непосредственные участники: после захвата русскими войсками Мстиславля и Вильно погибли около 18 000 жителей этих городов. Не имея возможности удержать в своих руках Копысь и Дубровно, царские воеводы сожгли эти местечки, чтобы не отдавать их полякам. Однако все же в 1654–1655 годах русское правительство предпринимало некоторые усилия для того, чтобы уменьшить число потерь среди гражданского населения [Мальцев 1974: 39, 47, 53, 67].

Боевые потери тоже были очень велики. Ян Пасек, польский шляхтич из обедневший семьи, сражавшийся в войске Стефана Чернецкого, писал в своих мемуарах, что при осаде Фридрихс-Одде (ныне Фредерисия) в 1675 году погибли 20 000 шведов и датчан [Pasek 1976: 39; Мальцев 1974: 49, 67]. Потери русской армии к концу Тринадцатилетней войны были довольно большими. В Конотопской битве (июнь 1659 года) были убиты почти 5000 человек. Кампании 1660 года были еще более кровопролитными. Считается, что при осаде Ляховичей потери русских составили 30 000 человек убитыми. Описывая битву под Полонкой (тоже в 1660 году), Пасек замечает, что польская кавалерия «убивала их [русских пехотинцев], как овец» [Pasek 1976: 75]. В том же 1660 году общее число сражавшихся со всех сторон превысило 100 000 человек; в одной только битве под Чудновом поляки и татары взяли в плен 20 000 русских солдат вместе с воеводой В. Б. Шереметевым: остальное его войско, насчитывавшее перед боем 36 000 человек, почти полностью было уничтожено. Еще 19 000 русских были убиты в битве на Кушликовых горах (1661) и около 10 000 в битве под Бужином (1662). О точных цифрах потерь можно спорить, однако в любом случае они говорят о том, что творившееся кровопролитие было беспрецедентным. И особенно дорогую цену людскими жизнями платило именно Русское государство – даже без учета пленных, выкуп которых тоже лег на государственную казну тяжелым бременем [Новосельский 1994: 66–68, 70, 71; Stevens 1995: 68]143.

Судя по всему, именно огромные людские потери, несомые Русским государством во время Тринадцатилетней войны, ускорили конец поместной конницы. С самого начала войны многие помещики всячески увиливали от выполнения своего воинского долга. Несмотря на то что отказ от несения службы грозил утратой чести и высокого социального статуса, а вступление в поместное войско вознаграждалось деньгами, число дворян и детей боярских, являвшихся на пункты сбора, постоянно сокращалось, хотя некоторые из них посылали взамен в армию своих челядинцев. Царское правительство не обладало достаточным административным ресурсом для того, чтобы заставить помещиков выполнять свои обязательства [Hellie 1972: 217, 269]144. На самом деле, оно и не было заинтересовано в сохранении поместной конницы. В стратегическом плане пользы от этих войск было немного. Поскольку эти войска каждый год набирались заново, первую половину каждой весенней кампании приходилось тратить на то, чтобы заново отвоевывать территории, захваченные в прошлом году, но утраченные после роспуска части русского войска на зиму. Даже в ходе одной кампании помещики представляли собой сколько-нибудь боеспособное войско только до тех пор, пока их собственные припасы не подходили к концу; после этого начиналось мародерство и массовое дезертирство. В отличие от польских гусар, в русском поместном войске была слабая дисциплина, и оно не смогло себя проявить на поле боя даже сражаясь против запорожских казаков. Кровопролитная война предопределила участь поместной конницы. В 1659 году после Конотопской битвы в сорокатысячной армии Шереметева числились почти 7000 поместных конников, то есть 17–18 % личного состава; после 1661 года в действующей русской армии вообще не осталось таких частей, которые функционировали бы как самостоятельные боевые единицы [Hellie 1972: 218–219, 269; Бобровский 1885: 108, 117]145.

Карта 7. Южное пограничье Русского государства в XVII веке (взято из моей книги «Soldiers on the Steppe: Army Reform and Social Change in Early Modern Russia» [Stevens 1995])

Русское государство, ведшее затяжную войну, безусловно, не могло себе позволить просто распустить поместное войско. Задача правительства заключалась в том, чтобы встроить дворян и детей боярских в армию нового типа; особенно много внимания этому вопросу стало уделяться после кампаний 1659–1660 годов. Самые бедные помещики были определены на гарнизонную (городовую) службу. Большая часть из них была направлена в полки «нового строя» – главным образам в рейтарские, численность боевого состава в которых к 1663 году возросла с 2000 до 18 000 человек. Чтобы не оскорблять помещиков соседством с казаками и прочими простолюдинами, были сформированы полки, в которых служили только представители высших сословий. После окончания войны правительство начало очищать рейтарские полки от тяглых и служилых людей «по прибору», при этом создавалось обманчивое впечатление, что рейтары в результате приобретут такой же элитарный социальный статус, что и дворянская конница [Stevens 1995: 69; Чернов 1954: 146].

С 1660-х годов рейтары стали играть важную роль в вооруженных силах