Холодная война: политики, полководцы, разведчики - Леонид Млечин

И на Западе, и на Востоке страшились одного и того же: внезапной атаки, которую начнут обезумевшие ястребы; случайности, которая может привести к полномасштабной войне; маленького конфликта, который может перерасти в настоящую войну.

Американцы не могли определить, каков в реальности военный потенциал Советского Союза. Главная задача разведки состояла в том, чтобы избавиться от страха перед внезапным нападением Советского Союза. В конце пятидесятых предпринимались отчаянные усилия, чтобы выяснить возможности советских вооруженных сил. Во время корейской войны появились истребители МиГ-15, которые оказались лучше британских и американских истребителей. Сильное впечатление произвела советская ракетная программа. При этом британской разведке не удалось завербовать ни одного сколько-нибудь заметного агента в Советском Союзе или коммунистической Восточной Европе.

Разочарования в агентурной работе только подкрепляли уверенность англичан и американцев в том, что аэрофотосъемка советской территории — самый надежный, хотя и крайне опасный инструмент разведки. По заказу ЦРУ корпорация «Локхид» построила разведывательный самолет У-2, способный летать и ночью и днем, в любую погоду. Он был снабжен всеми видами фотооборудования и радиолокатором. Пилоты надевали скафандры, снабженные кислородными приборами и приспособлениями, которые позволяют обходиться без туалета в течение многочасового полета. У-2 поднимался на высоту двадцать километров, в те годы недоступную для авиации и ракет советской противовоздушной обороны.

Президент Соединенных Штатов Дуайт Эйзенхауэр поверил в возможности самолетов-шпионов, когда ЦРУ преподнесло ему фотографию, снятую с самолета: хозяин Белого дома играл в гольф. Эйзенхауэр смог даже различить на снимке мячик.

В июне 1956 года американские У-2 появились на аэродроме в Висбадене (Западная Германия), причем правительство ФРГ не поставили в известность. Впервые У-2 пролетел над территорией Советского Союза 4 июля 1956 года. Фотографии Кремля и Зимнего дворца получились исключительно хорошего качества, четкие, с множеством деталей. На следующий день американский самолет-разведчик вновь вошел в советское воздушное пространство. На официальный советский протест не обратили внимания. В течение десяти дней были проведены пять полетов. Фотографировали военные аэродромы вокруг Москвы и судоверфь под Ленинградом, где обнаружили, что полным ходом идет строительство подводных лодок, способных нести ракеты с ядерными боеголовками.

Во время войны на Ближнем Востоке и венгерского восстания осенью 1956 года Эйзенхауэр распорядился прекратить полеты. Они возобновились в марте следующего года. За последующие четыре года десять У-2, расквартированных на аэродромах по периметру границ Советского Союза, совершили минимум двести полетов над военными и промышленными объектами.

Заместитель директора ЦРУ по оперативной работе Ричард Биссел пытался уговорить французского президента Шарля де Голля принять участие в этой разведывательной программе. Де Голль отказался.

Ричард Биссел хотел привлечь и англичан. Дело в том, что для каждого полета ему требовалась санкция Эйзенхауэра; президент осторожничал, разрешение давал со скрипом. Полеты английских летчиков на У-2 потребовали бы согласований не с Эйзенхауэром, а с британским премьером. В апреле 1956 года в Англию прибыл первый самолет-разведчик У-2. Но из-за истории с погибшим коммандером Крэббом, о чем еще пойдет речь в этой книге, премьер-министр Энтони Иден запретил разведывательные полеты над СССР и Восточной Европой с британской территории.

У-2 взлетали с территории Турции, Пакистана и Западной Германии. Анкара не позволяла углубляться в советское воздушное пространство, поэтому все чаще самолеты взлетали из пакистанского города Пешавара.

Вдоль южной границы Советского Союза самолеты-разведчики обнаружили полигоны для испытаний ракетной техники. Полигон в Сары-Шагане в Казахстане привлекал особое внимание, подозревали, что там испытываются противоракеты. В июне 1957 года пилот, отклонившись от запланированного курса, увидел в Тюра-Таме полигон для межконтинентальных баллистических ракет — за три месяца до запуска первого советского спутника. Ядерный полигон в Семипалатинске тоже держали под постоянным контролем.

Советские зенитчики стреляли все лучше, американские конструкторы пытались сделать У-2 невидимым для радаров. Но попытка опередить время не удалась. Имевшиеся в их распоряжении материалы приводили к перегреванию самолета. Летчик, пилотировавший опытный «невидимый» образец, погиб.

В марте 1958 года президент Эйзенхауэр прекратил полеты У-2. Эйзенхауэр понимал, как реагировали бы американцы, если бы советские самолеты летали над их территорией. Чем дальше, тем больше он опасался неприятных неожиданностей. Он надеялся, что очень скоро самолеты У-2 больше не понадобятся, потому что вот-вот появятся спутники-шпионы с новейшим фотооборудованием.

В конце пятидесятых лидеры Демократической партии сплотились с руководителями военной промышленности. Одни хотели получить военные заказы. Другие искали удачный лозунг для предвыборной кампании 1960 года. Так родилась версия о том, что советские ракетно-ядерные возможности превышают американские. Демократы утверждали, что Эйзенхауэр слишком много думает об экономике и слишком мало об обороне страны. Это нашло отклик в испуганном американском обществе.

Закрытость Советского Союза играла ястребам на руку. Не было никакой иной возможности проверить громкие утверждения Хрущева о советских ракетных достижениях, кроме как отправить У-2. Разведывательные полеты снизили страх перед неожиданным советским нападением. Фотографии, сделанные с У-2, доказывали, что советские ракеты заправлялись жидким топливом, следовательно, требовалось много времени для подготовки к старту. Дуайту Эйзенхауэру нужны были эти снимки, чтобы противостоять собственным ястребам, сторонникам супержесткой линии. В июле 1959 года президент разрешил один полет.

В июне 1960 года в Москве ждали приезда Дуайта Эйзенхауэра. Первый визит американского президента мог стать важным событием, которое уменьшило бы враждебность между двумя странами.

Но обвинения в отставании от Советского Союза продолжались. Хрущев сказал, что советские заводы выпускают ракеты как сосиски. И тут испытания советских ракет временно прекратились. В ЦРУ полагали, что советские конструкторы вернулись к чертежам. А военные доказывали, что, напротив, русские перешли к стадии массового производства. Эйзенхауэра просили дать разрешение выяснить, что происходит. И он позволил ЦРУ провести два полета У-2 в апреле 1960 года. Это было роковое решение.

5 апреля самолет совершил несколько кругов над Семипалатинском, где проводились испытания ядерных взрывных устройств. Полет вызвал у Хрущева приступ гнева. Он считал эту операцию личным вызовом и потребовал от военных прекратить воздушный шпионаж. А Дуайт Эйзенхауэр, опасаясь ненужных осложнений, не хотел, чтобы полет произошел накануне встречи в верхах, намеченной на 16 мая в Париже, и просил закончить с этим делом побыстрее.

Но две недели стояла плохая погода. 30 апреля принесли благоприятный прогноз погоды. Директор ЦРУ Аллен Даллес назначил второй полет. Летчику Фрэнсису Гэри Пауэрсу доверили самую длительную миссию за все последнее время — он должен был пролететь через советскую территорию от Пакистана до Норвегии.