Неподходящее занятие для женщины - Филлис Дороти Джеймс

– Мисс Годдард сказала мне, что Марк был очень похож на свою мать, – заметила Корделия.

– Вполне в ее духе. Эта старуха столь же глупа, сколь и сентиментальна.

Корделия молчала, и после небольшой паузы мисс Лиминг продолжила свой рассказ:

– Я обнаружила, что беременна от Роналда примерно в то же время, когда лондонские врачи подтвердили то, о чем все мы уже догадывались, – что Эвелин не способна иметь детей, Я хотела оставить ребенка. Роналд мечтал о сыне, а отец Эвелин просто сдвинулся, настолько ему нужен был внук. Он готов был расстаться с полумиллионом, только бы иметь его. План был прост. Я ушла с учительской работы и укрылась в Лондоне, а Эвелин объявила отцу, что Бог услышал его молитвы и она наконец беременна. Ни Роналда, ни меня абсолютно не тревожила совесть из-за того, что мы обманываем Джорджа Боттли. Это был хам, недалекий и эгоистичный, который не мог себе представить, что кто-то способен обойтись без его назойливых советов и наставлений. Он сам платил за то, что его обманывали. На имя Эвелин посыпались чеки и письма с руководящими указаниями: как следить за своим здоровьем, у каких врачей консультироваться, как и где отдыхать. Мистер Боттли знал, как любит Эвелин Италию, и поездки туда стали частью нашего плана. Мы трое должны были раз в два месяца встречаться в Лондоне и летать оттуда в Пизу. Роналд снимал небольшую виллу в окрестностях Флоренции, и, как только мы туда прибывали, я становилась миссис Эвелин, а она – мною. У нас была только приходящая прислуга, которая скоро к нам привыкла, как и тамошний врач, которого мы пригласили следить за протеканием моей беременности. Местным жителям льстило, что английская леди настолько влюблена в их страну, что приезжает в Италию раз за разом, несмотря на свое положение.

– Но как же могла она выносить все это? – спросила Корделия. – Каково было ей там вместе с вами, зная, что вы носите его ребенка?

– Она пошла на это, потому что любила Роналда и не хотела потерять его. Она не была особенно привлекательна и понимала, что никому не будет нужна, если Роналд уйдет от нее. Она даже к отцу не смогла бы вернуться. К тому же у нас была для нее приманка. Ребенок должен был достаться ей. Если бы она отказалась, Роналд подал бы на развод, чтобы жениться на мне.

– Я бы на ее месте сама ушла от мужа и пошла бы… Не знаю, да хоть полы мыть!

– Не все одарены природой достаточно, чтобы мыть полы, равно как не все так строги в вопросах морали. Эвелин была глубоко религиозна, а значит – привыкла заниматься самообманом. Она убедила себя, что все это делалось для блага ребенка.

– А ее отец? Он что-нибудь подозревал?

– Он презирал слабость и глупость дочери и потому представить себе не мог, что она способна его обмануть. Он так хотел иметь внука! Ему и в голову не приходило, что это может быть не ее ребенок. К тому же у него было письмо врача. В третий приезд в Италию мы сказали доктору Сартори, что отца миссис Эвелин беспокоит, достаточно ли хорошую медицинскую помощь получает она за границей. И он поспешно написал ему что-то вроде отчета о протекании беременности его дочери. За две недели до предполагаемых родов мы отправились во Флоренцию, где и родился Марк. У нас хватило предусмотрительности сказать мистеру Боттли, что до родов еще далеко, и потому нам легко было сделать вид, что мальчик родился немного недоношенным, а преждевременные роды застали нас врасплох, и мы не успели вернуться в Англию. Туда мы приехали лишь некоторое время спустя с ребенком и официальным свидетельством о его рождении.

– А через девять месяцев Эвелин не стало?

– Он не убивал ее, если вы об этом подумали. Он не такое чудовище, как вы себе воображаете, по крайней мере – не был тогда. Но в известном смысле и он, и я повинны в ее смерти. Ей нужен был хороший врач, а не вечно полупьяный Глэдвин. Только мы все трое смертельно боялись, что опытный доктор сразу поймет, что Эвелин на самом деле никогда не рожала. Причем она опасалась этого даже больше, чем мы. Она сама настаивала, чтобы других врачей не приглашали. Понимаете, она полюбила мальчика. Потом она умерла, и мы решили, что теперь тайна никогда не откроется.

– Перед смертью она успела оставить тайное послание для Марка – всего лишь несколько значков в своем молитвеннике, но так он мог узнать ее группу крови.

– Да, мы понимали, что здесь кроется опасность. Роналд брал кровь на анализ у нас троих. Однако после смерти Эвелин нам уже нечего было больше беспокоиться.

Наступила затяжная пауза. К мосту с противоположной стороны приближалась маленькая группа туристов.

– Как ни печально, – сказала мисс Лиминг, – но Роналд никогда не любил сына. Дед его обожал, что верно, то верно. Половину своего состояния он сразу отвалил Эвелин, а потом эти деньги автоматически отошли к ее мужу. Другую половину должен был получить Марк по достижении двадцатипятилетия. Но нет, Роналд не любил Марка и мне запрещал. Я издали наблюдала, как он растет и взрослеет, но проявлять свою любовь к нему мне не давали. Я связала для него множество свитеров. Бедный Марк думал, наверное, что я чокнутая – странная женщина, неудачница, без которой его отец не мог обойтись, но на которой никогда бы не женился.

– Кое-какие его вещи остались в коттедже. Что мне с ними делать?

– Отдайте кому-нибудь, кто в них может нуждаться.

– Хорошо, а как быть с его книгами?

– Избавьтесь и от них как-нибудь. Я больше в том коттедже не появлюсь. Распорядитесь всем сами, пожалуйста.

Туристы подошли теперь совсем близко к ним, но не обращали на двух женщин никакого внимания, поглощенные собственной болтовней. Мисс Лиминг достала из кармана небольшой конверт и протянула его Корделии.

– Здесь я написала краткое признание. Ни слова ни о Марке, ни о том, чем закончилось ваше расследование. Это заявление, что я застрелила Роналда Кэллендера сразу же после того, как вы от него вышли, а потом принудила вас поддержать версию о его самоубийстве. Положите это в надежное место. Кто знает, может быть, когда-нибудь этот листок бумаги сможет вам пригодиться.

Корделия не стала вскрывать конверт.

– Поздно, – сказала она. – Если вы сожалели о том, что сделано, нужно было признаться раньше.

– Ни о чем я не сожалела. Я и теперь рада, что мы поступили именно так. Только подумайте, вдруг следствие будет возобновлено?

– Но ведь дело закрыто! Об этом говорилось в следственном заключении.

– Не забывайте, что у Роналда были очень влиятельные друзья. Они обладают властью и время от времени любят ею пользоваться хотя бы только ради того, чтобы убедиться в своем могуществе.

– Следствие они возобновить не могут. Если не ошибаюсь, вердикт можно теперь отменить только указом парламента.

– Да, но они могут начать задавать вопросы. Начнут нашептывать здесь и там, пока не раздуют это дело вновь. Такие уж это люди.

– У вас огонька не найдется? – спросила вдруг Корделия.