Жена для киллера - Марина Владимирова-Бойко

Все же Быстрицкий стоял на своем. Для начала он решил разобраться с киллером. А в этот раз, как и в предыдущий, на него может вывести Катерина. Его ментовская чуйка подсказывала ему, что Марат еще объявится. Он придет за ней. Быстрицкий убежден. По этой причине, сразу после того, как киллер сбежал, он установил за Катей слежку. Приставил к ней надежного человека, который прекрасно ведет наружное наблюдение, оставаясь полностью незамеченным. Хоть они договорились встретиться в условном месте только завтра, капитан посчитал, что ситуация требует ускорения. Лучше будет для всех, если его человек сообщит информацию уже сегодня.

Быстрицкий понимал, что снова его ждет бессонная ночь. Волков требует незамедлительного решения проблемы. И он понимал почему. Буквально через неделю содержимое кейсов необходимо передать партнерам.

Он также понимал, почему Волков боится приезда генерала. Если генерал узнает, что происходит за его спиной, то Волкову мягко сказать: «не поздоровится». Сколько ему дадут за кейсы? А сколько за вымогательство? А за взятки? Быстрицкий считал, что сначала нужно все эпизоды доказать, но по всей видимости, это дело времени.

Он развернул машину в обратную сторону и направился к своему осведомителю. Чем раньше он закроет этот вопрос, тем раньше Волков отстанет от него.

— Почему так поздно? — произнес мужчина, когда открыл дверь и увидел Быстрицкого. Сонного, уставшего и злого.

— Вопрос требует скорейшего решения проблемы. Впустишь?

Незнакомец в широких штанах и белой майке открыл шире дверь своей квартиры и пропустил капитана.

Небольшая прихожая, светлые обои, пыльная полка для обуви. Капитан разулся и прошел с ним на маленькую кухню, где издавал бурлящие звуки электрический чайник.

— Кофе будешь? — спросил он тихо, а затем указал Быстрицкому рукой на табуретку, стоящую возле стола. — Что за срочность? Договаривались пересечься завтра.

— Мне нужно сегодня.

— Хорошо, — он подставил табуретку напротив Быстрицкого, сел на нее закинув ногу за ногу и продолжил:

— Два дня назад, как только Левин уехал в управление, Фомина тут же села в свое авто и направилась за город. Приехала к одному из домов, стучала в окна, но никто не вышел.

— Чей это дом? — перебил его Быстрицкий.

— Пока не удалось выяснить, но я в процессе. Затем она вернулась в город, приехала в один из районов Москвы. Без труда попала в подъезд.

— Значит, она его искала, — высказался Быстрицкий и подставил своему собеседнику пустую чашку, чтобы тот налил кофе.

— Удалось выяснить, что в этом подъезде проживает некий Болек, который и подыскивал клиентов для нашего киллера. Семь лет он отсидел в колонии, затем вышел и вот теперь ищет богатых заказчиков. У него целая база данных и даже есть постоянные клиенты.

— Это радует, очень радует, — наконец-то на лице Быстрицкого появилась легкая ухмылка. — А что было потом?

— Потом она поехала обратно, а на следующий день в районе четырех часов дня приехала на Набережную и пробыла там больше часа.

— Это очень и очень хорошо. Значит, она ищет с ним встречи. И обязательно найдет. А мы тем временем найдем его.

Я очнулась на больничной кровати и увидела, как возле меня сидит Андрей, склонив свою большую голову. Когда он увидел, что я проснулась, резко привстал. Обхватил мою руку и с большим волнением посмотрел на меня.

— Как ты?

Мне удалось вырваться. Затем я отвернулась. После того, что он сделал — не хотелось его не видеть, не слышать и даже знать.

В палату зашел врач. Высокий, в очках и белом халате. Андрей подошел к нему и сразу же спросил о моем самочувствии. Показывает такую заинтересованность о моем здоровье. Ищет себе оправдание. Ищет, но в моих глазах он теперь его никогда не найдет.

— Как ваше самочувствие? — обратился ко мне врач.

— Хорошо, — присела на кровати и поправила свои слегка разлохмаченные волосы. — Как мой ребенок? С ним все хорошо?

Врач выдержал небольшую паузу. Бросил мимолетный взгляд на Андрея, а потом подошел ближе ко мне и ответил:

— Нам удалось купировать острый процесс и на данный момент с вашим будущим ребенком все хорошо.

После его слов мне хотелось кричать от радости. Как же хорошо, как же хорошо слышать эту новость. Я слегка дотронулась до живота. С моим малышом все хорошо.

— Но я бы рекомендовал вам терапию. Все же угроза существует, поэтому я пропишу вам нужные лекарства. А еще вам нужен покой.

— Спасибо доктор! — я никак не могла перестать улыбаться.

— Оставлю вас, — сказал врач и затем вышел из палаты.

Мы с Андреем остались одни. Он смотрел на меня жалостливо, с полным отчаяньем в глазах.

— Прости меня! — произносит он сразу, как за доктором закрылась дверь. — Понимаю, мне нет оправдания, но я не хотел. Я просто сорвался.

Встаю с кровати, подхожу к окну и поворачиваюсь спиной к Левину. Смотрю в окно. Не высоко. Второй этаж. Виднеются макушки деревьев, которые покачивает в разные стороны легкий ветер. А внизу суетятся люди. Сидят на лавочках, гуляют возле входа. Желтые листья не прекращают падать. Не торопливо, размеренно. Сначала кружатся в воздухе, так высоко. А когда подлетают к земле, плавно, как маятник падают на серый асфальт.

Сегодня солнечно. Яркие желтые лучи, так и пробираются в окна и слепят в глаза. Впервые за долгое время. А может мне все постоянно казалось серым. Иногда человек, видит то, что хочет видеть.

— Ты сумасшедший Андрей! Я все равно от тебя уйду! Все равно! — я продолжала стоять к нему спиной и восклицать. Видеть его не хочу. Его удары по моим щекам — это, как по сердцу полоснуть. И не вернуть и не исправить. Извиняться тоже бесполезно. Ему никогда, не когда не заслужить прощения за свой поступок.

— Я искренне говорю. Я не хотел. Ты же не знаешь, что творится в моей душе. Я так боюсь тебя потерять. Так хочу, чтобы мы были счастливы. Почему ты отрицаешь? Не можешь смириться. И куда ты пойдешь? Одна, беременная? Подумай не о себе. Подумай о своем будущем ребенке. Я дам ему все. Образование, достойную путевку в жизнь! Иногда приходится жертвовать. Пожертвуй своей любовью ради своего маленького счастья, которое носишь под сердцем.

— Ты едва меня не лишил этого счастья, — наконец-то поворачиваюсь к нему лицом и смотрю в глаза.

Смотрит на меня, словно пускает пыль в глаза. А мне хочется накинуться на него с кулаками. Ударить так же больно. Ничего кроме ненависти к нему не испытываю.

— Завтра тебя выпишут. Я заберу тебя домой. Нужно готовиться к свадьбе, — после сказанных слов разворачивается в обратную сторону идет к двери твердой походкой.

— Сволочь! — кричу, когда за ним громко захлопывается дверь.