Путеводитель по лжи. Критическое мышление в эпоху постправды - Дэниел Левитин

Холмс: Рана была на голове, с правой стороны. А Ван Кун был левшой. Пришлось изловчиться.

Инспектор Диммок: Левшой?

Холмс: О, я поражен, что вы этого не заметили. Все, что вам нужно сделать, — внимательно посмотреть по сторонам: кофейный столик расположен слева; ручка кофейной кружки направлена влево. Розетки: как видно, используются те, что слева… Ручка и блокнот лежат слева от телефона, потому что он брал трубку правой рукой, а записи делал левой… На доске для хлеба лежит нож, лезвие измазано маслом с правой стороны, потому что держал он его левой рукой. Очень маловероятно, что левша выстрелит себе в голову с правой стороны. Вывод: кто-то вломился в его дом и убил его…

Инспектор Диммок: Но пистолет… Почему?

Холмс: Он ждал убийцу. Он был предупрежден.

Обратите внимание, что Холмс использует словосочетание «очень маловероятно». Это говорит о том, что он не использует дедукцию. Но это и не индукция, потому что он не переходит от частного к общему — в некотором роде он переходит от одной детали (те наблюдения, которые делает Шерлок в квартире жертвы) к другой (делая вывод о том, что это все же убийство, а не суицид). Абдукция, мой дорогой Ватсон.

Когда в поддержку утверждения приводятся доводы, оно приобретает особый статус — то, что логики называют «аргументом». В данном контексте слово «аргумент» не означает «разногласие» или «спор» — это формальная система логически выстроенных высказываний. У аргументов есть две стороны: довод и заключение. Довод может включать в себя одну или более посылок (утверждение без доводов, равно как и без заключения, — не аргумент в этом смысле слова).

Аргументы выстраиваются в систему. Мы часто начинаем с заключения — я знаю, это звучит странно, но так мы обычно и поступаем: делаем вывод и потом подбираем доводы.

Заключение: Жак жульничает во время игры в пул.

Довод (или посылка): Когда ты отвернулся, я видел, как он подвинул шар, прежде чем ударить по нему.

Дедуктивное рассуждение идет в противоположном направлении.

Посылка: Когда ты отвернулся, я видел, как он подвинул шар, прежде чем ударить по нему.

Заключение: Жак жульничает во время игры в пул.

Приблизительно так ученые и рассказывают о результатах эксперимента, это тоже выглядит как аргумент и снова состоит из двух частей.

Гипотеза = Г

Следствие = С

Г: Не существует черных лебедей.

С: Если Г — истина, то ни я, ни кто-либо еще никогда не увидит черного лебедя.

Но С не является истиной. Мой дядя Эрни видел черного лебедя и потом показал его мне.

Следовательно, гипотеза Г опровергнута.

Микробная теория болезней возникла благодаря применению дедукции[152]. Игнац Земмельвайс, венгерский врач немецкого происхождения, провел серию экспериментов (на 12 лет опередив Пастера с его исследованием микробов и бактерий) для определения причин высокого уровня смертности от родильной горячки в неспециализированной больнице Вены. Научные знания тогда еще были не на должной высоте, но его систематические наблюдения и действия не только помогли выявить причины горячки, но и способствовали продвижению научного знания. Его эксперименты представляют собой пример дедуктивной логики и научного рассуждения.

Тут нужно еще упомянуть о некоем условии контроля: в неспециализированной больнице Вены существовало два родильных отделения, располагавшихся рядом. В первом уровень смертности был очень высоким, а во втором — низким. И никому не удавалось понять, почему уровень материнской и младенческой смертности в одном отделении настолько превышает соответствующие показатели в другом.

Одно из объяснений, предложенных комиссией по расследованию, сводилось к тому, что само расположение первого отделения вызывало психологический дискомфорт: когда к умирающей женщине вызывали священника для отправления последнего обряда, ему нужно было проходить мимо родильного блока, расположенного в первом отделении. О его приходе возвещала сестра, звонившая в колокол. И комбинация этих действий, как считалось, сильно пугала рожениц, в результате чего они становились жертвами родильной горячки. Священнику не нужно было проходить мимо рожениц, когда он шел во второе отделение, потому что была возможность напрямик попасть в помещение, где содержались умирающие женщины.

Земмельвайс выдвинул гипотезу и сформулировал следствие, легшие в основу эксперимента:

Г: Присутствие колокола, в который бьют при появлении священника, повышает вероятность заражения.

С: Если не будет ни колокола, ни священника, не будет и увеличения случаев заражения.

Земмельвайс убедил священника ходить так, чтобы миновать рожениц из первого отделения, а также попросил сестру перестать звонить в колокол.

Уровень смертности не снизился.

С не является истиной.

Следовательно, Г — ложь.

Гипотеза не выдержала проверки.

Земмельвайс выдвигал и другие гипотезы. Оказалось, что дело было и не в количестве рожениц, потому что на самом деле во втором отделении их было больше. Причина была и не в температуре, поскольку она была одинаковой в обоих блоках. Как это часто бывает с научными открытиями, свою роль сыграл случай — он и стал ключом к пониманию ситуации. Один близкий друг Земмельвайса случайно порезался скальпелем студента, который только-только закончил вскрытие. Другу стало очень плохо, а последующее вскрытие проявило несколько схожих симптомов заражения, которые были найдены у женщин, умиравших при родах. Земмельвайс заинтересовался, нет ли связи между частицами химических веществ, найденных в трупах, и распространенностью заболевания. Еще одно различие между двумя отделениями, которое раньше казалось неважным, неожиданно стало определяющим: персонал в первом отделении состоял преимущественно из студентов-медиков, которые часто делали вскрытия или препарировали трупы, а потом бежали на вызов и принимали роды. Персонал второго отделения составляли акушерки, у которых не было других обязанностей. Врачи не имели обыкновения мыть руки, и поэтому Земмельвайс предположил следующее:

Г: Присутствие частичек трупных тканей на руках врачей увеличивает вероятность заражения.

С: Если нейтрализовать эти частички, инфекция не распространится.

Конечно, допустимы и другие, альтернативные следствия: если поменять местами работников двух отделений (акушерки перешли бы в первое отделение, а студенты-медики — во второе), уровень заражения снизится. Однако есть две причины, по которым подобные изменения были не таким эффективным решением проблемы, как мытье рук. Во-первых, если допустить, что гипотеза верна, уровень смертности в больнице остался бы тем же: все, что удалось бы сделать Земмельвайсу, — перенести заражение из одного отделения в другое. Во-вторых, даже если врачи не принимали роды, они все равно должны были работать в своих лабораториях в первом отделении, и потому они бы сильно задерживались, спеша к роженицам, что могло бы тоже спровоцировать определенный уровень смертности. Проблему можно было решить, только обязав врачей мыть руки.