Полигон смерти - Лев Пучков

Так и есть, БТР подбили. Он не доехал до мэрии буквально полтора-два корпуса и горел сейчас ярким погребальным костром, пуская по ветру густые клубы чёрного дыма. И по нему со стороны ОВД вели огонь, неспешно, без истерики и лишних трат, методично простреливая-прощупывая наглухо задымленный пятачок рядом с горящим железом.

Одним словом, безнаказанно добивали нашу пехоту.

Кто-то там выжил и даже отстреливался, но было ясно, что долго это не продлится.

Дым волокло в нашу сторону, по иронии судьбы получилась такая «дымовуха», что куда там штатным средствам.

— Всё, я пошёл! — срывающимся голосом крикнул Угрюмый. — Прикрой, если можешь!

И побежал к БТР, в рост, не пригибаясь, стремительно сокращая дистанцию.

Легко сказать — «прикрой»…

«Прикрой» — это значит «обозначься, покажи что ты жив и опасен», в общем, отвлеки огонь на себя, чтобы товарищ мог в это время сделать что-то полезное.

Что полезного сейчас может сделать Угрюмый, кроме как умереть рядом с соратниками?

Я с тоской вздохнул, присел на колено и, поменяв руку, неудобно изготовился для стрельбы слева из-за укрытия. Упёрся разгорячённым лбом в металлическую окантовку выбитой витрины, притих на мгновение…

«Углы пристреляны, только высунись — сразу пулю схлопочешь…»

Дать себе счёт, что ли? На «три»?

Раз… Два…

Угрюмый добежал до БТР без моей помощи, схватил за шиворот кого-то из лежавших на земле и практически без остановки резво потащил к мэрии.

В самом деле, у него может получиться что-нибудь полезное.

Три…

Угрюмый рухнул как подкошенный рядом с тем, кого тащил, пополз назад, за БТР, и с надрывом крикнул:

— Саша!

Я не понял, попали в него или это манёвр такой, но отзываться не спешил. Если следовать последней просьбе Угрюмого, надо прикрывать. Если его ранили, надо бежать к БТР и тащить раненого к мэрии.

А если их там несколько и всех надо тащить?!

Я сидел и молчал.

Вражьи стрелки методично работали с верхних этажей ОВД, проштопывая задымление возле БТР.

От БТР были слышны стоны и крики, кто-то вяло огрызался даже уже не короткими очередями, а одиночными.

Я сидел, кусая дрожащие губы, глотал слёзы и ждал, когда всё кончится.

Я не мог заставить себя ничего сделать: ни прикрывать, как попросили, — то есть добровольно обрушить на себя шквал вражьего огня, ни бежать к БТР, — у меня в голове не умещалось, как это можно выскочить на площадь под огнём, пусть даже и за дымовой завесой.

Скорее всего, в течение ближайших минут я умру. Сейчас добьют пехоту, пойдут проверять поле боя, затем непременно заглянут сюда.

Я трус и ничтожество.

Я скоро сдохну, и это правильно, так мне и надо.

— Саша, беги, пока дым! — вновь крикнул Угрюмый. — Не сиди, уходи оттуда! Уходи!

Это что же получается… он ещё и заботится обо мне?! Несмотря на то, что я забил на его просьбу насчёт прикрытия…

— Саша, пошёл! Не сиди, пошёл оттуда!!! Давай, под дым!

Взвыв от досады и злости на себя, труса нерадивого, я вывалился из-за габарита витрины и на ватных ногах припустил к БТР.

Ощущения — как будто в театре на сцену голым выскочил. Кажется, что ты у всех в фокусе и на тебя смотрят тысячи глаз… Только на сцене в лучшем случае ботинком прилетит или театральным биноклем, а сейчас по тебе может отработать любой желающий, пока ты бегаешь тут в полный рост.

Добежал до горящего БТР, в дымовых разводах увидел мёртвую пехоту и Угрюмого со штатским.

Они оба были ранены в ноги. Все штаны в крови, перевязывать некогда и некому, оба азартно палили одиночными в сторону ОВД, в горящие промежутки между колесами БТР.

Не знаю, был ли толк от такой стрельбы, но пока кто-то здесь огрызается, вражья пехота сюда не пойдёт, это факт.

Я попробовал было приблизиться к ним, чтобы хоть кого-то потащить за мэрию, но Угрюмый развернулся и крикнул:

— Пошёл за мэрию! Бегом!

— Я помочь…

— Там дыма нет, ветер сюда! Бегом, я сказал! Соберись, один рывок — и ты там! Пошёл!

— Я вас обоих дотащу…

— Саша, не дури! Не дотащишь, там дыма нет. Не успеешь, десять раз завалят. Саша, давай — рывок, и всё, один запросто убежишь! Ну?!

— Я…

— Вали отсюда, а то пристрелю! — дико завопил Угрюмый и вдруг наставил на меня ствол. — Ты дебил, что ли?!

— Всё, всё…

И рывка-то всего было — метров пятнадцать, я пролетел это бездымное пространство за одно мгновение и оказался за углом мэрии.

Остановился, посмотрел назад.

Тихая улочка, никого нет, а рядом, за углом, свистят пули и горят трупы…

Тут меня посетило запоздалое раскаяние: до горящей «коробки» каких-то полтора десятка метров, может, попробовать кого-то вытащить оттуда? Хотя бы Угрюмого, уже большое дело…

— Пошёл, пошёл, не стой! — словно почуяв мои мысли, крикнул Угрюмый. — Сказано же, там «чисто», не протащишь!

Он был прав.

Ветер дул в сторону ДК, и полтора десятка метров между БТР и углом мэрии были «чистыми» с точки зрения визуального контроля. При других обстоятельствах можно было бы поспорить, но сейчас правоту Угрюмого наглядно подтверждали несколько трупов, лежавших в «чистой» зоне. То есть когда подбили БТР, те, кто мог самостоятельно двигаться, пытались удрать — спасение ведь было так близко…

— Саша, уходи! — в последний раз крикнул Угрюмый и умолк навсегда.

Что там произошло — не было сил больше кричать, или поймал последнюю пулю — не знаю, но с этой стороны от БТР уже никто не стрелял.

Я отбежал метров на пятьдесят, спрятался в подворотне и некоторое время выглядывал, всматривался в клубы дыма — силуэт горящего БТР отсюда виден не был.

Стрельба стихла, теперь никто не палил и от ОВД.

Через минуту из клубов дыма возникли несколько серых фигур, что-то около десятка. Быстро осмотрелись, дважды одиночно стрельнули — контроль, затем основная масса направилась к ДК, а двое двинулись по улице в мою сторону.

Я осторожно попятился и побежал через «сквозняк» на другую улицу.

Ну вот и всё.

Силы правопорядка в городе уничтожены.

Осада ДК завершена.

Вечная память павшим…

Всё же штаб из мэрии пришлось перенести в школу, расположенную в соседнем квартале. Пока в центре шла «профилактика», о какой-либо комфортной работе не могло быть и речи: связь глушат, стреляют, взрывают, постоянно жгут что-то…