Преступно счастливая - Галина Владимировна Романова

— Ты прямо так загорел. — Она провела потной ладошкой по его бедру после того, как все свершилось. — Как будто уже на острове живешь.

— Скоро, малышка. Уже очень скоро мы там с тобой будем, — лениво пробормотал Сережа, полуприкрыв глаза. Его всегда тянуло в сон после секса. — Я даже уже на сайте зарегистрировался, где подобную недвижимость предлагают.

— Ух ты!

— И даже заказал нам с тобой два билета на конец марта.

— Правда?! — Она ахнула и села на кровати голая, потная, растрепанная. — Скоро все закончится?!

— Угу, — он широко зевнул и сонно улыбнулся. — Апрель эта страна уже проведет без нас, поверь. Ты подремли, детка. Минут двадцать для восстановления сил нам не помешают.

Она прилегла рядом. Пристроила голову на его плече и почти сразу провалилась в сон. Глубокий, темный, без сновидений и тревог. И даже звонка в дверь не услышала. Сережа услышал. Заворочался, заворчал. И не хотел поначалу идти открывать.

— Нет нас, идиоты! — громким шепотом крикнул он в сторону дверного проема.

Мила молчала. Она балансировала между сном и явью. Ей вообще казалось, что звонок этот ей приснился. Но потом голове сделалось неудобно. Это Сережа встал, стряхнув ее голову на подушку. Значит, все же кто-то пришел. Кто? Может, кто-то из полиции? Они обещали, что еще зададут несколько вопросов.

Мила заворочалась, повыше натягивая одеяло, прислушалась. Никакого разговора не услышала. Стук какой-то. Вернее, два стука. Но это, наверное, Сережа открывал и закрывал дверь. Видимо, кто-то ошибся. Такое случалось.

Ну да, ну да. Вон он уже возвращается. Его шаги. Только странно тяжелые. Он же босиком уходил, а тут словно в ботинках возвращается.

Господи! Она так устала, что ей мерещится бог знает что! Какие ботинки?!

Она крепче сомкнула глаза. Ровно задышала. А когда его шаги стихли возле кровати с ее стороны, она спросила:

— И кто там приходил, милый?

И чужой, совершенно чужой, не родной, не Сережин, а страшный незнакомый голос произнес:

— А там пришел я, детка!..

Волков столкнулся с Гришиным, о чудо, на пороге детского дома. Надо же было случиться такому! А Гришин до сих пор не верит в неслучайные случайности. Утверждает, что это все происходит как-то само собой, просто и банально. А он вот — Волков — верит. Верит, что все в этом мире случается упорядоченно и закономерно. И их вот: одного из пункта «А», а другого из пункта «Б» кем-то там наверху было сподоблено столкнуть лбами именно в точке «Д».

Значит, правильным путем они все это время двигались, решил тут же Волков. Правильным!

А Гришин тут же подумал, что Волков снова выделывается. Снова хочет лавры умника себе присвоить. И машинально убрал блокнот с карандашом в карман куртки. И решил промолчать пока про то, что Сячин Иван Николаевич свою дочь учил в тридцать восьмой школе. Вот расскажет ему приятель, на какой машине ездил семнадцать лет назад господин Сячин, тогда уж…

Нет, еще приятель обещал по городу пробить крутые джипы на тот период. А Гришин должен будет собственников со списком сверить. Вот тогда уж…

Они коротко кивнули друг другу на пороге детского дома и вошли внутрь.

Поразительно! Ни тебе драного линолеума, ни тебе обшарпанных стен и дверей, и никакой старой мебели. Дорогой ремонт. Пол выложен кафельной плиткой под мрамор. Стены выкрашены в позитивный абрикосовый цвет. Двери недорогие, но новенькие и красивые, с цветными стеклышками. В коридоре вдоль стен диванчики, столы с тематической литературой. Дети, встретившиеся им на пути к директорскому кабинету, не выглядели озлобленными, неухоженными, голодными.

Дети как дети, подумал Гришин, провожая взглядом двух пареньков в добротных кроссовках и джинсовых комплектах — штаны и куртка. У него во дворе такие же гуляют. При отцах и матерях, между прочим. Девочка, попавшаяся им на лестнице между первым и вторым этажом, вообще была одета нарядно. Дорогая по виду курточка. Высокие кожаные сапожки. Юбка в тон куртке.

— Мы куда с тобой попали, Гришин? В семейный детский дом? Даже не думал, что так теперь все, — с удовольствием улыбнулся Волков. — Бедные дети совсем не бедные. Это хорошо! Это просто замечательно!

— Думаю, так не везде, — отозвался Гришин. — И тут не всегда так было.

Надо же, оказался прав!

Директор — мужчина лет под шестьдесят в добротном классически черном костюме, с обширной лысиной, обнажающей угреватый череп, с темными узкими глазами и осторожной улыбкой — столкнулся с ними возле дверей своего кабинета.

— Ой, простите, жутко некогда! — затараторил он тут же, внимательно рассмотрев их удостоверения. — Поговорите, пожалуйста, с моим заместителем. Женщина умница! Все расскажет!

— Замечательно, — согласно кивнул Волков, но дорогу к бегству директору отрезал. — Она давно у вас работает?

— Да, да, — авторитетно выпятил второй подбородок директор. — Лет десять уже.

— А вы давно работаете в этом детском доме? — Волков продолжал стоять у него на пути.

— Да уж почитай двадцаточку отмотал, — странным голосом и со странной интонацией ответил директор.

А Гришин тут же подумал, что так обычно о сроках заключения говорят.

— Замечательно! — повторил Волков с очередным кивком, вцепился в рукав добротного черного пиджака и поволок директора в его кабинет, благо тот двери не успел запереть. — Вы-то нам и нужны.

— Позвольте, позвольте…

Директор семенил рядом с Волковым и тщетно пытался вытащить ткань рукава из цепких пальцев майора. Он сильно гневался, понял Гришин. Но не понял почему: из-за пиджака или из-за того, что ему не удалось улизнуть.

— Вас зовут Владимир Николаевич, если не ошибаюсь? — спросил Волков, дождавшись, когда директор отряхнется и усядется на свое рабочее место за широким дорогим столом о двух тумбах.

— Да, Владимир Николаевич, — осторожно кивнул тот, и тут же его трясущийся палец ткнул в сторону книжных шкафов, набитых папками. — И там у меня полный порядок! С документами полный порядок, я имею в виду! И я тут уже двадцать лет и…

— Владимир Николаевич, — мягко перебил его Волков. — Нас не интересует ваша бухгалтерская отчетность. Мы и так видим, что в вашем детском доме полный порядок. Не ослепли еще!

— Тогда я не понимаю! — возмущенно воскликнул директор и покосился на свой рукав, который так беспардонно хватал майор.

— Нас интересуют два ваших бывших воспитанника, которые учились в тридцать восьмой школе семнадцать лет назад.

И Волков беспомощно умолк. Фамилий воспитанников он не знал. А Гришин пока молчал. Ему жуть как хотелось кролика из шляпы достать.

— Их там училось всего двое. По слухам, были одаренными мальчишками. Поможете с информацией?