Дочь кардинала - Филиппа Грегори

– Анна, ты выйдешь за меня замуж? – просто спрашивает он, все еще стоя на коленях.

– Замуж за тебя?

Он кивает.

– Я отвезу тебя в монастырь и найду священника. Мы тайно поженимся, и тогда я смогу заботиться о тебе и защищать тебя. Ты станешь моей женой, и Эдуард примет тебя как жену своего брата. Когда ты перейдешь под мою опеку, Эдуард отдаст тебе твою долю владений матери, он не откажет моей жене.

Он держит второй сапог, даже не дожидаясь моего ответа. Я вытягиваю носочек и опускаю ногу в сапог, и он снова расправляет его на моей щиколотке, голени и над коленом. В этом аккуратном прикосновении есть что-то невыносимо чувственное. Я закрываю глаза, отчаянно желая почувствовать прикосновение его пальцев к своему бедру. Ричард берет подол моего платья и опускает его до самого низа, словно показывая, что намерен защищать мою честь, что я могу ему довериться.

Все еще стоя передо мной на коленях, он кладет руки по обе стороны от меня на кровать, глядя на меня снизу вверх. На его лице явственно читается желание.

– Скажи «да», – шепчет он. – Выходи за меня замуж.

Я полна сомнений. Я открываю глаза.

– И ты получишь мое наследство в качестве приданого, – замечаю я. – Когда я выйду за тебя замуж, все, чем я обладаю, станет твоим. Равно как Джордж владеет всем, что принадлежит Изабелле.

– Поэтому ты можешь довериться мне в том, что я смогу вернуть его тебе, – просто отвечает он. – Когда наши интересы совпадут, ты сможешь быть уверена в том, что я стану заботиться о тебе, как о себе самом. Ты станешь моей и узнаешь, что я о своих хорошо забочусь.

– Будешь ли ты мне верен?

– Верность – это мой девиз. Если я даю слово, то ты можешь быть уверена в том, что я его сдержу.

Я замолкаю лишь на короткое мгновение.

– О Ричард, с тех пор, как отец пошел против твоего брата, в моей жизни все обрушилось. А с самого часа его смерти для меня не было дня, который не приносил бы мне горя.

Он берет мои руки в свои и тепло их сжимает.

– Я знаю. Я не могу вернуть твоего отца к жизни, но я могу вернуть тебя к жизни в этом мире: вернуть ко двору, во дворцы, на твое место в линии наследия престола, где он хотел тебя видеть. Я могу вернуть тебе его земли, ты можешь стать хозяйкой над его лордами. Ты сможешь выполнить задуманное им.

Я качаю головой, улыбаясь сквозь выступившие слезы.

– Этого нам с тобой никогда не удастся. У него были слишком большие замыслы. Он обещал мне, что я стану королевой Англии.

– Кто знает, – говорит он. – Если, не дай бог, что-нибудь случится с Эдуардом, его сыном и Джорджем, то королем стану я.

– Это маловероятно, – отвечаю я, стараясь не обращать внимания на оживший в моей памяти голос отца.

– Да, – соглашается он. – Маловероятно. Но кому, как не нам с тобой, знать, что будущее невозможно предвидеть. Случиться может все, что угодно. Но подумай о том, что может произойти сейчас. Ты можешь сделать меня очень богатым человеком, я могу сделать тебя ровней твоей сестре и защитить тебя от ее мужа. Я стану тебе хорошим мужем. И я думаю, ты ведь и так уже знаешь, Анна? Я люблю тебя.

И я осознаю, что слишком долго жила в лишенном любви мире. Последний теплый взгляд, который запечатлелся в моей памяти, был взглядом моего отца, когда он отправлялся в плавание к берегам Англии.

– Правда? Любишь?

– Люблю. – Он встает на ноги и помогает мне подняться. Я достаю подбородком до его плеча. Мы оба изящно сложены, с длинными руками и ногами, еще совсем недавно мы были детьми. Мы идеально подходим друг другу. Я прячу лицо в его куртке.

– Ты выйдешь за меня? – шепчет он.

– Да, – отвечаю я.

Все мое имущество помещается в один узелок. Он приготовил для меня плащ кухонной прислуги с глубоким капюшоном, под которым я могу спрятать свое лицо.

Как только он накидывает его мне на голову, я начинаю протестовать:

– От него несет жиром!

– Тем лучше, – смеется он. – Мы выйдем отсюда как слуга и кухонная прислуга, и на нас просто никто не обратит внимания.

Ворота открыты, и люди толпами снуют через них, входя и уходя из двора. Мы беспрепятственно покидаем это место следом за молочницами, погоняющими перед собой своих коров. Никто не видел, как мы уходили, и никто не заметит моего исчезновения. Домашняя прислуга решит, что я уехала с сестрой и ее дамами во дворец, и только спустя несколько дней, когда они вернутся, станет ясно, что я бежала. Я громко смеюсь этой мысли, и Ричард, держащий мою руку, пока мы идем по оживленным улицам, поворачивается, улыбается, а потом тоже начинает смеяться, словно мы только что отправились в удивительное приключение, словно мы сбежавшие из-под надзора дети, радующиеся своей свободе.

Когда мы добираемся до места возле собора Святого Павла, на улице уже темнеет. Боковая дверь, ведущая к алтарной части собора, открыта, и множество людей входят в нее и выходят. Внутри располагается небольшой рынок, на котором люди продают всевозможные товары, а в укромных его уголках происходит обмен денег и разного рода сомнительные сделки. Для того чтобы защититься от холодного тумана, волнами накатывающего со стороны реки, люди ходят, глубоко надвинув капюшоны и запахнув накидки, чаще всего наклонив головы пониже и оглядываясь.

Меня охватывают сомнения: это место не кажется мне безопасным.

Ричард бросает на меня взгляд.

– Я приготовил для тебя комнату, ты не будешь жить вместе с простым людом, – ободряюще говорит он. – Здесь дают приют всевозможному люду: преступникам, фальшивомонетчикам, мошенникам и ворам. Но ты здесь будешь в безопасности. Здесь гордятся репутацией надежного укрытия и никогда не выдадут властям того, кто попросил убежища у церкви. Даже если тебя тут разыщет Джордж и потребует твоей выдачи, ему никто не позволит забрать тебя отсюда. У этого места прекрасная репутация и опыт сопротивления властям. – Он улыбается: – Они даже смогут отказать моему брату, королю, если до этого дойдет дело.

Он прячет мою холодную ладонь себе под руку и ведет меня через двери. Над нашими головами раздается звон вечернего колокола, и один из монахов, вышедших вперед, узнает Ричарда. Не произнеся ни слова, он ведет нас к гостевому дому аббатства.

Я крепче сцепляю пальцы вокруг руки Ричарда.

– Тебе здесь ничего не грозит, – повторяет он.

Монах подходит к двери и пропускает нас вперед, и Ричард ведет меня в маленькую комнату, похожую на келью. За этой комнатой есть еще одна, еще меньшего размера, похожая на альков, с узкой кроватью, над изголовьем которой висело распятье. Со стульчика возле камина навстречу мне поднимается девушка-служанка и отвешивает мне короткий поклон.

– Я Меган, – говорит она мне, и я почти не различаю ее слов из-за сильного северного акцента. – Милорд попросил меня позаботиться о том, чтобы вам здесь было удобно.