Я - Спартак! Битва за Рим - Валерий Атамашкин

– Что делать? – шепнул Рут. – Митрид не удержит их долго!

– Знаю, нам надо как-то уходить, – согласился я.

Я окинул взглядом периметр гостевого зала.

Контуберния Кагита, оставшись без своего декана, перегородила выход, выводивший из зала в стойло, где стоял мой Фунтик с другими жеребцами. Предположи я, что гладиаторы покончат со стражниками Кагита одним ударом, таких ударов придется наносить два. Стражников было в два раза больше, чем нас, к тому же к дверям сбегутся остальные. Чего стоило преодолеть молодым караульным жалкие несколько десятков футов между хаотично расставленными столами, чтобы окончательно перекрыть манящий выход? Перспективы казались не радужными. Я мог рискнуть, позволить ликторам вступить в бой с противником, вдвое превосходящим нас в силе, но сейчас силы врага превосходили нас в пять раз. Затея вступать в открытую схватку казалась безумной. Рут? Митрид? Кто бы из моих ликторов пал на скользком от крови полу каупоны, прокладывая нам путь к выходу? Нет, жертва за подобный прорыв казалась неподъемной. Потеряв людей здесь, мне придется поворачивать в лагерь. Сделать задуманное в одиночку я ни за что бы не смог. От мыслей меня отвлекли слова декана одной из контуберний, заговорившего с Митридом, твердившим, будто заведенный, одни и те же слова о том, что он готов перерезать Кагиту глотку.

– Раб, мы оба знаем, что это конец! Наш человек побежал к начальнику караула, не пройдет и десяти минут, как возле таверны окажется вся городская стража Беневента! – заверил он.

Вот, значит, куда делся человек из контубернии Кагита. Когда я плавал в состоянии грогги, солдат спешно покинул таверну, чтобы доложить о случившемся начальнику караула. Похоже, вместе с ним из каупоны удрал мальчишка, сделавший на нас донос. Если слова декана были правдой хотя бы на половину, у нас не было ни единого шанса. Я побоялся даже представить, что произойдет, когда к таверне Арта прибежит хотя бы половина караула Беневента. Декан, понимавший это, предлагал нам сдаться заранее, как раз для того, чтобы избежать кровопролития, которое, по его разумению, не было нужно никому. Я вдруг заметил бельмо на левом глазу говорившего. Мелькнула мысль, что декан вряд ли видит что-то этим глазом, поэтому ловит все, что летит слева, на упражнениях для городской стражи, если, конечно, подобные упражнения проводились в Беневенте. Мысль эта быстро затерялась на задворках сознания. Было здесь одно маленькое «но»… Этот человек упускал немаловажную деталь. Мы не боялись кровопролития, отнюдь нет. Сказать больше, мы искали его, каждый из нас был смертником, давно поставившим на кон свою жизнь.

– Заткни свою пасть, римский пес! – небрежно бросил Митрид.

– Отпусти его, поверь, раб, будет лучше, если ты сделаешь это сейчас, а не потом, – усмехнулся декан. Мне показалось что происходящее его даже забавляет, настолько он был уверен в собственных силах и превосходстве контуберний над нашим небольшим отрядом.

Я стиснул кулаки. На его месте я тоже был бы уверен на все сто. Пора было вмешаться в происходящее, если я хотел, чтобы нас из этого зала не вынесли ногами вперед. Я выступил к Митриду и остановился рядом с ним.

– Может, ты и прав, солдат, у нас нет ни единого шанса, чтобы выбраться отсюда живыми, может, тебе плевать на судьбу этого неудачника Кагита, – начал я, всматриваясь в единственный глаз декана. – Но могу заверить тебя, что с собой мы заберем не меньше половины из вас и сегодня в таверне старины Гая Арта прольется кровь вместо вина. Ты этого хочешь?

– Дерзишь, раб? – фыркнул стражник.

Декан покосился на входную дверь, предвкушая, что в таверну с минуты на минуту явится подкрепление. Возможно, он не спешил лезть на рожон до тех пор, пока стражники не приведут на подмогу дополнительные контубернии. Правильный ход, но мне и моим ликторам он давал драгоценное время. Пока дверь была заперта, у нас оставался шанс выпутаться. Я продолжил напирать, понимая, что рискую, провоцирую, но другого варианта попросту не появлялось в моей голове. Декан должен был напасть первым, тогда у нас появлялся шанс.

– Можешь ответить мне на простой вопрос? У тебя есть дети? – спросил я.

– Какое это имеет… – возмутился декан, но не договорил, я прервал его.

– Мне очень жаль, что ты не успел попрощаться со своими детьми и женой, потому что, клянусь богами, тебя я убью первым и перед тем, как убить, выколю тебе твой единственный глаз, – холодно пообещал я.

Позеленевший от злости декан с трудом сдерживался, но надо отдать должное его выдержке, не спешил бросаться на меня с клинком наголо. Стражник прекрасно понимал, что любой его поступок невозможно будет исправить потом. Он остался стоять на месте, показывая, что не собирается вестись на провокации. Я повернулся к Митриду.

– Прикончи его, – бросил я.

– Ты уверен? – спросил ликтор.

– Перережь ему глотку, посмотрим, как они запляшут тогда, – прошипел я.

Кагит, заслышав мои слова, попытался вывернуться, но ничего не вышло. Митрид держал его крепко, словно в тисках, а в следующий миг острое лезвие гладиуса полоснуло горло несчастного декана. Брызнула кровь, заляпывая новую тогу ликтора. Несколько капель упало у моих ног. Кагит схватился за горло, упал на колени, попытался что-то кричать, но из его рта вырывалось лишь хриплое бульканье. Митрид с насмешкой на лице развел руки и ударил ногой меж лопаток декана, который рухнул навзничь, ударившись лицом о холодный пол. Когда тело Кагита по инерции еще несколько футов скользило, будто бы снаряд для керлинга, к столам, где стояли контубернии, сын начальника караула был уже мертв. Митрид демонстративно вытер рука об руку и смачно сплюнул.

Я улыбнулся, с презрением глядя в единственный глаз декана, лицо которого исказила ярость при виде поверженного Кагита.

– Ты следующий! – заверил я.

Я хотел добавить что-то еще, но декан, которого мои слова и жестокое убийство Кагита вывели из себя настолько, что он больше не мог сдерживаться, проревел:

– Убейте их! Убейте! Всех до одного!

Три контубернии, одна из них не в полном составе, бросились к нашему столу. Мои ликторы высоко подняли свои гладиусы, прижались спина к спине друг к другу и приготовились встретить врага лицом к лицу. Я, привыкший действовать в одиночку, остался без «пары» и бросил взгляд на выход, рядом с которым теперь никого не было.

* * *

– Переворачивайте столы! – я схватил первый попавшийся под руку стол, перевернул его на ребро и спрятался за столешницей. Ножки стола теперь смотрели вперед, на бросившихся на нас стражников.

Ликторы, видя, что я задумал, переворачивали на ребра столешниц другие столы. Очень скоро от стражников нас отделила этакая стена из столов, ощетинившихся ножками, словно кольями. Стоило сбить наступательный порыв римских солдат, решивших задавить нас числом. Стражники по команде своих деканов прижимали нас к противоположной стене, оттесняя от спасительного выхода. Никто из них не лез на рожон, понимая, что в любой момент на помощь в каупону подоспеет подмога. Произойди так, и шансов спастись у нас не будет никаких. Именно поэтому я отверг предложение ликторов отступить в подсобку и запереться изнутри. Такой ход значительно сужал маневр стражи, развязывал руки нам, но лишал нас возможности уйти отсюда живыми.