Капитан повесился! Предполагаемый наследник - Генри Уэйд

не он. Если он убил, у нее были все основания думать именно так.

Суперинтендант нахмурился:

– Может, удастся установить точное время, когда Спейд вернулся в дом общины. Если он говорил правду и насчет времени тоже не соврал, то должен был вернуться к одиннадцати. И если это так, он чист.

– Попробовать, конечно, можно, – скептически пробормотал Лотт. – Но если Спейд ускользал оттуда для тайных встреч с женщиной, а потом возвращался, то наверняка устраивал так, чтобы товарищи даже не подозревали.

– Но надо что-то делать. Что вы предлагаете?

– Вам надо проследить за ним. Он может чем-то выдать себя. Хорошо бы поговорить и с ней, но сомневаюсь, что вам удастся вытянуть из нее что-нибудь. Она прирожденная актриса. Непременно выкрутится. Сложно понять, когда говорит правду, а когда нет. Я пытался сбить ее с толку, запутать, но она очень умна и хитра, эта женщина. Далеко не дурочка.

– Сегодня утром я этим заниматься не буду, – покачал головой Даули. – Должен составить отчет о борьбе с коррупцией на местах, обещал юристу из казначейства выслать его к двум часам дня. Он хочет поработать над ним в уик-энд.

– А я съезжу в Феррис-Корт, поговорю с дворецким Уиллингом и горничными. Может, что и выплывет наружу. Должно. Хоть какая-то маленькая зацепка, если мы собираемся обеспечить убийце Стеррона казнь через повешение.

Все утро Даули трудился над отчетом, выстраивал доказательную базу, перечислял материальные вещдоки, отслеживал цепочку свидетельств, с помощью которых нечистого на руку госслужащего должны были упечь за решетку лет на пять. Примерно к половине второго работа была завершена. Он с облегчением вздохнул. Наконец-то можно пойти домой, спокойно пообедать и выкурить трубку. Осталось лишь доставить пакет с документами на вокзал. Суперинтендант запер дверь и проходил через приемную, когда главная входная дверь распахнулась и вошли два джентльмена.

– Суперинтендант, хорошо, что мы вас застали, – сказал один из них. – Можете уделить нам десять минут вашего драгоценного времени?

Даули с трудом сдержал стон. Эти десять минут означали как минимум полчаса, а то и больше, а значит, он останется без обеда. Но Даули не имел привычки отказывать посетителям.

– Разумеется, мистер Хафкасл, – ответил он и отпер дверь в кабинет. – Прошу, проходите, сэр. Доброе утро, мистер Стеррон!

Посетители были одеты строго и официально. Мистер Хафкасл в традиционном серо-черном костюме в полоску – обычно так одевались люди его профессии, на мистере Стерроне был двубортный костюм, тоже серый, но более светлого оттенка. Хотя галстук он надел черный, и Даули заметил, что в уголках его рта пролегли морщинки озабоченности, Джеральд Стеррон отнюдь не выглядел скорбящим родственником, и глаза у него как-то таинственно поблескивали.

Юрист откашлялся, придвинул к столу стул и принялся за свое дело, которое, как он понимал, будет не из легких.

– Я приехал сегодня утром вместе с мистером Стерроном. Хотел заглянуть к вам ненадолго, суперинтендант, и переговорить до отъезда. Но, услышав от миссис Стеррон о том, что произошло сегодня ночью, подумал: будет лучше, если… Короче, мы с мистером Стерроном посоветовались и решили, что лучше сразу вместе прийти к вам и… узнать, как обстоят дела.

Мистер Хафкасл вопросительно взглянул на Даули, но лицо суперинтенданта оставалось непроницаемым.

– Насколько мы поняли, суперинтендант, используя моральное давление, вы и еще два офицера полиции ворвались в дом моего клиента и прервали беседу миссис Стеррон с отцом Спейдом, который является ее… духовником. Ну и средствами, которые вряд ли можно назвать иначе чем агрессивными, получили от миссис Стеррон признание, какое она сделала в состоянии глубочайшей душевной скорби, настолько сильной, что теперь она почти не помнит, что именно вам наговорила. За эти слова она не несет и не может нести ответственности. Разумеется, я понимаю, вы сделали это по долгу службы. Однако, смею заметить, я склонен расценивать ваши действия как своевольные и даже, можно сказать… сомнительные.

Джеральд Стеррон, увидев, что суперинтендант никак не реагирует на эту атаку, подался вперед и спросил:

– Вы знали, что вчера вечером я собирался в город?

– Ваш дворецкий сообщил мне, сэр, когда я позвонил.

– Но до того как позвонили, не знали? Надо же, какое счастливое совпадение, иначе кое-кто получил бы вчера за подобную выходку хорошую трепку.

– Не нужно, поспокойнее, – попросил мистер Хафкасл.

– Ладно, не обо мне речь, – продолжил Джеральд. – Я все-таки в некоторой степени человек колониальный, незнаком с вашими английскими правилами. Но твердо знаю одно: и в Шанхае, и в Англии дом человека – его крепость. И даже японцы это признают.

– Дело расследуется в Англии, сэр, – спокойно заметил Даули, – и закон дает право на вход в жилище тем офицерам, которые исполняют свой долг.

– А я думал, у вас должен быть ордер, чтобы иметь это право, – возразил Джеральд. – Ордер у вас имелся?

– Нет, сэр. Он выписывается, когда это возможно, но в серьезных случаях, таких как этот, полиция наделена правом проводить и аресты, и обыски без ордера, если вопрос срочный. Но они обязаны дать отчет начальству, чтобы оправдать свои действия.

Ничем не примечательный маленький кабинет суперинтенданта Даули оставался таким же скучным, как и прежде, однако в комнате вдруг возникло ощущение страшного напряжения, отчего сцена стала выглядеть еще драматичнее. А мистер Хафкастал терпеть не мог драм.

– Мы отклонились от темы, – произнес он. – Лично я, суперинтендант, обязан заявить протест по поводу способа, которым были получены показания. Но если вы согласитесь со мной в том, что нынешнее состояние миссис Стеррон не позволяет принимать ее утверждения всерьез, тогда, вероятно, нанесенный ущерб не столь уж велик. Разумеется, если ее показания вдруг всплывут, тогда потребуется медицинское освидетельствование, доказывающее, что в тот момент миссис Стеррон была non compos mentis[10].

Суперинтендант Даули негромко похлопал ладонью по столу.

– Не понимаю, сэр, что дает вам основания утверждать подобное. Вам следовало бы помнить, что не только миссис Стеррон сделала заявление вчера вечером. Отец Спейд сделал такое же признание в моем присутствии.

Джеральд Стеррон усмехнулся:

– Да будет вам, суперинтендант! Разве можно обращать внимание на высказывания этого типа? Кто-кто, а уж он-то точно не в себе. Сами слышали, что он нес тут в воскресенье утром. Какую-то истерическую чушь, даже нервная школьница устыдилась бы.

– Но показания отца Спейда подтверждаются фактами, сэр, – спокойно заметил Даули.

– Какие еще показания?

– Я не имею права раскрывать тайну следствия, сэр, но суть данных показаний сводится к признанию.

– Что?!

– К признанию?!

Оба эти вопроса прозвучали одновременно, а потом Джеральд воскликнул:

– Но не хотите же вы сказать, что он признался в убийстве Герберта?! Разве