Зачем тебе любовь? - Наталья Потемина

Закрыв дверь за Серым, Ленка решила привести себя в порядок и прошла в ванную.

Она посмотрела на себя в зеркало и усмехнулась. Следы былой косметики на лице расплылись и померкли. Судя по черным ручейкам туши на щеках, она все-таки плакала.

На полке лежала косметичка Курочкиной. Ленка порылась в ней и вынула на свет божий помаду. Повертела ее в руках, понюхала и решила накрасить губы. Руки почему-то плохо слушались, и губы получились толстые и кривые. Не удовлетворившись увиденным, Ленка скорчила себе рожицу и снова взялась за помаду.

На этот раз она не стала заботиться о точности контура, напротив, зашла за него и развезла губы до самых ушей. Из зеркала на нее смотрел грустный лохматый клоун с красными, как у собаки-бассета, глазами.

Она достала из косметички огрызок черного карандаша и нарисовала себе брови. Одна бровь топорщилась домиком, а другая, наоборот, висела над ее правым глазом как канатная дорога. Общее выражение лица стало напоминать театральную маску: с одной стороны комедия, с другой – трагедия.

Как в жизни, подумала Ленка. Кому-то смех, кому-то слезы.

В дверь номера постучали. Ленка вздрогнула и, решив, что это вернулся Серый, побежала ему открывать.

На пороге стоял Эдик.

Увидев Ленку, он сначала отшатнулся, а потом заржал:

– Ой, Вань, смотри какие клоуны! Рот – хоть завязочки пришей...

– Ладно, проходи, – засмущалась Ленка, – я сейчас...

Она вернулась в ванную, включила на полную мощность воду и стала ожесточенно намыливать лицо.

– Представляешь, – закричал Эдик из комнаты, – они меня вчистую прокатили!

– Не слышу ничего! – прокричала в ответ Ленка. – У меня вода шумит.

Эдик вынул из-за пазухи бутылку водки и поставил ее на стол.

– Пить будешь? – спросил он у Ленки, когда она вышла из ванной.

– Не знаю.

Эдик достал из кармана яблоко и протянул ей:

– Самое красивое выбрал.

– Спасибо. – Ленка понюхала яблоко и положила его на стол.

Что я здесь делаю, снова подумала она.

– За что будем пить? – Эдик разлил водку по стаканам.

– За тебя, – коротко ответила Ленка.

– Почему за меня?

– А просто так.

– А может, лучше за нас? – предложил Эдик.

– Да не стоим мы того, – улыбнулась Ленка.

Эдик пожал плечами, но вступать в полемику не стал:

– Тогда за счастье?

– Давай за счастье, вот только где оно?

Когда Ленка с Эдиком добрались наконец до летнего кафе, в котором устроители конкурса организовали участникам небольшой банкет, праздник медленно, но верно шел на убыль. На столе оставались одни только яблоки и пиво. Причем пива было мало, а яблок много, и они, словно живые, перекатывались с места на место, как бильярдные шары, огибая пустые бутылки из-под водки, тарелки с остатками еды и опрокинутые пластиковые стаканчики.

– Жрите, пожалуйста, яблоки, – предложил Ленке местный текстильщик, – у меня на даче еще полтонны осталось, не пропадать же добру.

Ленка поблагодарила текстильщика и, взяв из его рук какой-то исполинский, больше похожий на дыню-колхозницу фрукт, тут же устроилась на предложенном Эдиком стуле.

Эдик расчистил пространство на столе и достал из кармана куртки водку, не допитую ими в гостинице.

– Продолжим?

– Если честно, то я уже больше не могу, – отказалась Ленка.

Она вертела в руках бесполезное яблоко, размышляя, какое бы ему найти применение: съесть его целиком было невозможно, резать жалко. Тогда она встала и вполне профессионально катнула яблоко по столу. Стол был длинный, как боулинговая дорожка, и яблоко, сбив по пути пару-тройку пустых кеглей, благополучно упало на пол и, прокатившись еще немного, стукнулось о корпус прислоненной к стене гитары. Гитара вякнула что-то тихое, качнулась и чуть было не потеряла равновесие, но Эдик вовремя вскочил и подхватил ее на руки.

– Ну ты даешь, – сказал он Ленке, – так же и убить можно.

– Извини, – виновато ответила она, – я не думала, что так получится.

Эдик ласково погладил гитару по корпусу, сделал несколько пробных аккордов и вдруг негромко, так, чтоб его могла слышать только Ленка, запел:

Падают яблоки, осень медовая

С вкусом твоих зацелованных губ,

Падают яблоки, осень бедовая,

И далеко до метелей и вьюг.

– Не «с вкусом», а «со вкусом», – прошептала Ленка.

Она поправила его машинально, не желая ни укорить, ни обидеть, но Эдик услышал ее шепот и оборвал песню на полуслове:

– Что еще не так?

Ленка вдруг погрозила ему пальцем:

– Еще «губ» и «вьюг» – не рифма.

– Еще что? – продолжал допытываться Эдик.

– А в остальном все ништяк. Слезу прошибает, – похвалила его Ленка.

– Издеваешься?

– Отнюдь.

– Нет, ты мне скажи, – не унимался Эдик, – если все, как ты говоришь, ништяк, то почему мы с тобой здесь, а они там?

– Кто «они», Эдичка?

– Судьи! И лауреаты так называемые.

– А судьи – кто?

– Хороший вопрос! – обрадовался Эдик. – Я бы даже сказал вечный. «А судьи кто?» Хорошо. Понимаешь!

– Ну и успокойся. – Ленка обняла его за шею. – Как там у тебя? «Падают яблоки... осень медовая...» Нет, правда, так здорово, что я сейчас просто заплачу.

На этот раз Ленка добровольно потянулась за самым красивым красным яблоком, но оно вывернулось из-под ее пальцев и быстро-быстро покатилось на противоположную сторону стола.

– Нажралась, – тихо констатировала Ленка и громко прибавила: – Ну и что?

– Что «ну и что»? – не понял Эдик.

– Нажралась, говорю. Ну и что?

– Действительно, ну и что? – Эдик, чуть отстранившись от Ленки, пристально на нее посмотрел. – Красивая ты баба, Ленка. С таким счастьем – и на свободе. Как тебе это удается, ты знаешь, нет?

– Нет! – честно призналась Ленка.

– Врешь, знаешь!

– Нет! – настаивала Ленка.

– Что «нет»? – засмеялся он. – «Нет» в смысле – «нет», или «нет» в смысле – «да»?

– О Эдик! Я была моложе, я лучше, может, и была. А сейчас уже давно и беспросветно «нет».

– Дура ты и не лечишься.

– А вот это – «да»! – обрадовалась Ленка. – Эдик, я такая дура, что ты даже представить себе не можешь!