Плохие девочки - Татьяна Веденская

– Лучше? – опешила Караська. Марлена молчала. Было еще довольно холодно, хоть и апрель. Солнце согревало улицы и дома днем, но по вечерам оно закатывалось за горизонт, и становилось студёно. Неизвестно, сколько времени Марлена сидела тут, на лавочке перед моим подъездом. На ней была тоненькая светло-розовая куртка. Ее было явно недостаточно для такого темного холодного вечера, и Марлена дрожала.

– Может быть, пойдем ко мне? – предложила я. – Чаю попьем? Или чего покрепче, а то ты заболеешь. Ты бы уже давно ко мне поднялась, у меня там… есть дома кое-кто.

– Этот «кое-кто» мне уже предлагал остаться, – кивнула Марлена, и на ее губах промелькнула тень улыбки. – Это твой Тимофей?

– Да, – я тоже покраснела.

Наши с Тимкой отношения меня удивляли и смущали. Мы почти что жили вместе, но все это произошло как-то незаметно. Как будто кошка завелась в доме сама собой. Заходила, заходила на огонек, да однажды и осталась. Все из-за того, что Тимка живет очень близко ко мне – пять минут неторопливым шагом. Вот и получается, что можно зависать друг у друга, не сильно задумываясь о том, что это – просто посиделки или что-то большее. Такие вот отношения – это как раз то, о чем я говорю. Разве это – романтика? Разве это – любовь? Мы же ни разу даже не встречались у фонтана, он не ждал меня с букетом в руках, а я не одевалась часами, чтобы ему понравиться. Скорее, наоборот. Я вполне могла при нем ходить в старых шортах и растянутой майке и не чувствовала никакого смущения. А он спокойно просовывал руки под эту самую майку, притягивал меня к себе, и его очень устраивало, как легко и просто она снимается с меня – в три секунды.

– Приятный человек, – вежливо добавила Марлена.

В этом она вся. Вот оно, воспитание. Конечно, все девочки меня осуждали и порицали. Что это за любовь – с автомехаником! Зачем оно мне? Да еще квартира с бывшей женой и ее новым мужем. Да еще и родители – старики, с которыми я, кстати, вполне даже сдружилась. Потому что они всегда с удовольствием играли с Эльвирой. Но в целом – всей этой истории с моим саморазгоревшимся романом не одобрил никто. Кроме Марлены.

– Он правда хороший, – согласилась я, но добавила на всякий случай: – Только я не уверена, что это серьезно.

– Я тебя умоляю, какая разница, – Марлена покачала головой и снова замолчала. Было видно, что ей было нелегко. Она сидела на этой лавочке, как на обломке утонувшего корабля. Дрейфовала в ожидании какой-нибудь лодки, бледная и замерзшая.

– Так что, пойдем ко мне? – я потерла ладонью о ладонь.

– Нет, подождите. Я лучше здесь, – бросила она и посмотрела на нас с Карасём. – Я сегодня разговаривала со Стасом Дробиным, – и снова запнулась.

– Да? – бросили мы. – И что он сказал? О чем вы говорили? – потому что самой ей явно было тяжело говорить.

– Мой муж заверил меня, что все это… все то, что вы мне сказали тогда, месяц назад…. Что это полнейшая чушь. На самом деле он заверяет меня в этом каждый день. Он кричал и возмущался, что мои подруги завидуют мне и хотят просто развалить наше с ним счастье. Он сказал, чтобы я поговорила со Стасом, если хочу. Понимаете? Он сам мне это предложил! Сказал, что ему совершенно не в чем передо мной каяться!

– Ничего себе, – возмутилась я, а Сашка внезапно побледнела как мел. Но Марлена махнула на нас обеих рукой и продолжила:

– Он клялся здоровьем детей. Я просто не представляю, чтобы кто-то мог врать вот так! – она болезненно вздрогнула. – Но я спросила его, почему Дробин тогда сломал ему руку. Ведь такие вещи не делаются просто так. Он покраснел от ярости и сказал, что я все это просто придумала себе. Что на самом деле это был просто несчастный случай. Что они столкнулись в офисе и что он, мой муж, просто упал.

– Ага. Поскользнулся, упал, очнулся – гипс, – фыркнула я. Сашка молчала.

– Он прямо потребовал, чтобы я поговорила с Дробиным. Это звучало разумно. Если уж Стас, как вы сказали, застал бы его с кем-то, уж он бы мне это рассказал, верно? И вряд ли бы он после этого продолжал работать с моим мужем, верно? – Марлена говорила сумбурно, сбивчиво. Было видно, как много раз она прокручивала все эти мысли, эти разговоры в своей голове. Как трудно было ей даже думать об этом.

– Марлена, понимаешь… тут все очень непросто, – пробормотала Саша, но Марлена вдруг резко взмахнула рукой и посмотрела на нее глазами, горящими огнем.

– Подожди. Я хочу договорить. Он сам набрал телефон Дробина, сам дал мне трубку. Это было часа два назад. И он ни капельки не волновался. Я спросила, почему, а он сказал, что это потому, что у него совершенно чистая совесть. Что его совесть чиста! Понимаете?! И дал мне Стаса. Который, как вы утверждаете, все видел своими глазами. Разве такое возможно? Стас сказал, что Анька Сухих меня ненавидит. Что она сама пыталась заигрывать с Ванькой!

– Ничего себе, – хором ахнули мы с Карасём.

– Да-да. Он смеялся, говорил, что у Сухих настоящая мания – выйти замуж. После того, как он от нее ушел (не смог выносить ее истерик), она помешалась на идее развалить мою семью. Но главное, он сказал, что, как бы ни стыдно ему было в этом признаваться, он сам, Стас, виноват перед тобой, Саша. Виноват страшно, потому что изменил тебе с твоей подругой. И что он теперь жалеет об этом и хочет сделать все, чтобы спасти вашу семью.

– Ну, Стас! – Сашка хлопнула себя по бедру. – Ну, надо же. Какое самообладание.

– Ты мне можешь объяснить, зачем ему заниматься самооговором? Ты мне можешь объяснить, почему ты меня избегаешь все это время? Что происходит вообще? И почему вы, девочки, поверили Сухих? – спросила она зло.

Сашка начала было что-то говорить, но я остановила ее:

– Подождите, девочки. Дело не в этом, Марлена. Что бы мы тебе сейчас ни сказали, вопрос заключается в том, почему ты приехала сюда. Ведь тебе же все объяснили, верно?

– Верно, – она как-то механически тряхнула головой, но на лице ее, синюшном от холода, отражались самые разные эмоции и мысли, главная из которых – беспокойство. – Они объяснили. Стас все подтвердил.

– Тогда почему ты здесь? Если следовать логике твоего мужа, мы все равно тебе наврем. Из зависти или из-за чего еще.

– Возможно. Правда, я никак не могу представить себе, зачем это тебе-то нужно. Ты что, тоже хочешь увести у меня мужа? Не получается, когда у тебя на кухне такой приятный Тимофей.

– Совершенно верно, – подтвердила я.

– Тогда где правда? – крикнула она. – Знаешь, Галя, я устала. Мне просто нужно знать правду. И потом, я не знаю, почему, но я не верю Стасу. Я не понимаю, зачем ему это, но я ему не верю. И это самое, самое странное. Ну, нет у него ни одной причины мне врать, но мне почему-то кажется, что он врет.

– Тебе кажется правильно, – снова подала голос Сашка, и на этот раз я не стала ей мешать. Она стояла перед Марленой, сжавшаяся в один напряженный комок, и каждое слово у нее выходило с усилием. – Он тебе врет. Однажды он попросил меня привезти ему ноутбук на работу, он его забыл, но сказал, что он очень ему нужен…