Я не ангел - Марина Крамер

— А к чему его считать? — усмехнулась я. — Хочу — пью, хочу — ем. И вообще мое семейное положение называется «спокойно ем ночью». И пью, кстати, тоже.

Кирилл поморщился:

— Прекрати! У меня в последние дни такое впечатление, словно ты через силу играешь роль, которая тебе неблизка и совершенно непонятна. А вроде как играть нужно. Только вот я не пойму: со мной-то зачем? Чем я заслужил?

— А я тебя обидела чем-то? Может, это я ушла и оставила тебя одного в гостинице? Или я пропадала черт-те где, пока ты сидел тут в одиночестве за столом в праздник? — Меня даже затрясло от нахлынувшей обиды.

Кирилл налил себе рюмку водки, выпил ее залпом и поморщился:

— Мне казалось, мы это все уже выяснили. Ты скажи прямо: подозреваешь меня в чем-то?

Я пожала плечами. У меня не было однозначного ответа на этот вопрос, я на самом деле подозревала его — и в то же время верила, что все именно так, как он говорит. Уж больно ладно складывались его объяснения — логично и верно, не придерешься. Это и настораживало. Я перевела взгляд на его руку — повязка была на месте. От воспоминаний об отрезанном пальце меня слегка затошнило, и я потянулась к бутылке с минералкой. Кирилл опередил, наполнил стакан и протянул мне:

— Что — нехорошо? Даже подарок не посмотришь?

Я сделала пару глотков и снова взяла в руки коробочку. Опять померещился давешний палец — ну что за наказание… даже сердце забилось чаще. Но в коробке оказалось кольцо — второе уже за этот месяц. Красивое тонкое кольцо с большой розовой жемчужиной, обрамленной мелкими бриллиантами. Ярлычок на коробке гарантировал натуральность камней — известная европейская фирма. Ну, зная Кирилла, в этом можно было не сомневаться.

— Не примеришь? — Он взял кольцо и сам надел его мне на палец.

И именно в этот момент к столу прибило Аннушку. Увидев Мельникова, она ойкнула и прикрыла рот ладонью, но потом, узрев кольцо, цепко схватила меня за руку.

— Ого! Это что, помолвка? — пьяно хихикнув, поинтересовалась она.

Я выдернула руку:

— Может, тебе хватит пить?

— Ой, прекрати, Жигульская! Я в порядке. Давай, Кирюша, за праздник. — Она отсалютовала бокалом Мельникову и, подмигнув, спросила: — Всерьез решил Варьку вернуть?

— Чтобы вернуть, нужно потерять. А я никогда ничего не теряю, — отрезал он тихо и почему-то зло.

Однако Аннушка не обратила внимания на его тон, выпила остатки шампанского и снова унеслась танцевать. Я же, покрутив в руках свой бокал, внимательно посмотрела на Мельникова:

— Значит, ничего не теряешь, да? Очень ты самоуверенный, Кира!

— Варя, не начинай. Твой развод с мужем — вопрос нескольких часов, простая формальность.

— Формальность? А ты уверен, что дойдет до этой формальности?

— Я не тороплюсь. Ты сделаешь это сама, как только решишь.

Вот эта его самонадеянность, его уверенность в собственной неотразимости и в том, что все его желания исполнятся рано или поздно, всегда меня и привлекали. Пусть даже сейчас я не рассматривала возможность развода со Светиком.

— Давай уйдем отсюда, — вдруг попросил Кирилл, наливая себе еще рюмку.

— А Аннушка?

— Запихнем в такси и отправим домой.

— Она не поедет — посмотри, что вытворяет. — Я кивнула на пляшущую подругу.

— И ты собираешься ее караулить?

— Я не могу ее бросить.

— Момент. — Кирилл встал и направился прямо в гущу танцующих, обнял Аннушку за талию и что-то зашептал ей на ухо. Та вроде начала вырываться, но потом как-то стихла, обмякла, и через секунду оба уже стояли возле нашего столика.

Посадив Аннушку в мгновенно подскочившее к крыльцу такси, мы заплатили водителю и назвали адрес, попросив проводить ее до квартиры. Пожилой таксист показался мне человеком надежным, и я со спокойной душой проводила машину взглядом.

— Ну, куда пойдем? — поинтересовалась я, кутаясь в шубу, и Кирилл просто ответил:

— Ко мне.

Остаток новогодней ночи я провела в пахнущей ремонтом квартире Кирилла, на широкой кровати, застеленный белым вышитым бельем — это меня особенно поразило, никогда не представляла, что мужчина может купить такое. Мельников, совершенно трезвый в отличие от меня, сделал все, чтобы к утру в моей голове не осталось ни единой мысли — ни плохой, ни хорошей. Наверное, так и стоило начать новый год: с чистого листа, с отсутствия идей и воспоминаний. Но — что дальше? Вот сейчас он проснется, и потом? Что будет потом? Я впервые в жизни не знаю, что произойдет со мной через мгновение. Мне стало слишком тяжело жить. Настолько тяжело, что хочется зарыться с головой под подушку и никогда больше не вылезать оттуда. Я не хочу больше ни денег, ни клиентов — ничего. Даже Мельникова уже не хочу. Если бы можно было все вернуть назад…

— Варя, ты не слышишь? У тебя телефон разрывается в сумке, — вырвал меня из размышлений сонный и немного недовольный голос Кирилла, и я вздрогнула.

Телефон действительно трезвонил, и я выбралась из-под одеяла. К моему ужасу, это оказался не основной телефон, а тот, по которому я связывалась с Потемкиной. Я вчера включила его, проверяя, не было ли от нее звонков, а потом что-то отвлекло меня, и аппарат так и остался включенным. Но как мне взять трубку и разговаривать, не привлекая внимания Кирилла? Однако телефон замолчал, а через пару секунд раздался звонок основного телефона. Пришлось взять его. Глянув в сторону Мельникова, я обнаружила, что он снова уснул, зажала телефон в руке и пошла в ванную. Однако не стала запирать дверь, а, наоборот, оставила щель, чтобы иметь возможность заметить Мельникова, если вдруг он появится в коридоре.

— Я слушаю.

— Варвара Валерьевна? — раздался в трубке мужской голос, и я от неожиданности чуть не уронила ее в ванну. — Это Юрий. Юрий Потемкин. Мне необходимо срочно увидеться с вами.

— Зачем?

— У меня есть информация, которую я не буду озвучивать по телефону, думаю, вы понимаете причину. Буду ждать вас через час в кафе в самом начале Пятницкой, я тут недалеко.

— Зато я не совсем рядом.

— Постарайтесь успеть.

Он положил трубку, а я так и осталась с открытым ртом и молчащим телефоном в руке. Хорошенькое дело… И, видимо, Анастасия тоже звонила мне — больше некому на тот номер, нужно перезвонить. Но сперва — выйти из этой квартиры так, чтобы у Мельникова не возникло вопросов.

Он все еще крепко спал, раскинувшись на кровати, и я, глядя на его частично прикрытое простыней тело, испытала соблазн лечь рядом и хотя бы просто прижаться, вдохнуть запах разгоряченной постельным теплом кожи. Но — нет времени, надо спешить, пока он спит. Не хочу объясняться — каждая новая ложь тянет за собой следующую, и я уже не смогу вспомнить, что и когда вообще говорила. Только сейчас я поняла, что из одежды у меня — вечернее платье, хорошо еще, что не в пол, а короткое. Я даже домой не успею заскочить… Проклятье! Днем в дешевом кафе — в вечернем платье! Какой позор… Видела бы бабушка… Но выхода не было, хорошо еще, что шубу я вчера надела длинную — если не раздеваться, то сойдет.