Взгляд василиска - Иван Оченков

— Что происходит? — спросил он когда, запыхавшись, влетел в присутствие.

— Ваше императорское высочество, — отозвался испуганный чиновник, — японцы сюда идут! Бегите пока можно…

— Как идут, а минные поля?

— Не знаю…

Поняв, что ничего здесь не добьется, великий князь побежал в порт. На его счастье пришедший накануне ночью «Бобр» еще не отошел от своей бочки и вскоре великий князь был на корабле, где его встретил совершенно невозмутимый Шельтинг.

— Здравия желаю, ваше императорское высочество, — поприветствовал он Алешу.

— Что происходит?

— Ничего особенного, Алексей Михайлович, просто нас имеет честь атаковать японский императорский флот!

— Что весь?

— Ну что вы, — оценил его выдержку командир «Бобра», — только устаревшие броненосцы и крейсера из отряда Катаоки. Но, боюсь, что нам хватит и этого. Все-таки у них семь крупнокалиберных орудий против одного нашего. Кстати, это очень любезно со стороны японцев, что они начали, прежде чем мы приступили к выгрузке снарядов. Вы не находите?

— А разве вы не оставили боезапас в Порт-Артуре, Владимир Владимирович?

— К счастью не весь. Степан Осипович счел неразумным отправлять канонерку совершенно беззащитной, так что по два десятка снарядов на орудие у меня есть. Что как я полагаю более чем достаточно. Вряд ли нам удастся выпустить более половины из них.

— В Порт-Артур сообщили?

— Не знаю, радио они намертво забили искрой, а что с телеграфом, мне, увы, неизвестно.

— А что на клиперах?

— А что на клиперах, Киткин[62] с Говорливым[63] готовятся к бою. Полагаю что на наскоро устроенной вами батарее тоже. Кстати, а что это?

С этими словами Шельтинг схватил бинокль и стал напряженно всматриваться в происходящее за молом. Затем хищно улыбнувшись, он с каким-то отчаянным весельем воскликнул:

— Беру свои слова обратно! Сегодня я успею выпустить все свои снаряды. На нас идут «Фусо» с «Сайеном», а остальные держатся мористее. С этими старыми калошами мы как-нибудь сладим! И вот что, Алексей Михайлович, вы уж извините меня за прямоту, но делать вам на «Бобре» совершенно нечего. Лучше организуйте эвакуацию чего еще возможно. Вы все-таки начальник порта. Ну и батареями командовать тоже надо…

Покинув канонерку, Алеша бросился на телеграф. Увы, единственный не успевший еще сбежать телеграфист лишь развел руками: связи не было. Однако великий князь, припомнив, как он сюда добрался, написал короткую записку с донесением и приказал паре первых попавшихся ему на глазах солдат разыскать машиниста и доставить ее в Порт-Артур. Решив эту проблему, начальник порта отправился к докам. Миноносцы стояли в одном из доков и выйти им, похоже, было уже не суждено, но их экипажи составляли не менее сотни человек и могли участвовать в отражении вражеского десанта, если таковой последует.

К удивлению Алеши на пристани царила суета. Большая часть матросов и офицеров обоих миноносцев под командованием лейтенанта Азарьева деятельно готовились к обороне. Винтовок у них было мало, но они сняли с миноносцев пулеметы и малокалиберные орудия и устанавливали их на берегу. Остальные во главе с командиром «Бойкого» лейтенантом Подъяпольским помогали готовить к атаке четыре минных катера, укрыв их от посторонних глаз за стоящим у пристани плавкраном и баржей.

Двое из них третьего дня пришли из Артура для охраны рейда. Один был моторным с «Ретвизана», второй паровым с «Победы». Довольно быстроходный в 12,5 узлов «Ретвизанчик» вооруженный тридцатисемимиллиметровой пушкой, двумя самодвижущимися минами и одной метательной был достаточно велик, чтобы считать его миноноской. Катерные мины, будучи такого же калибра как у миноносцев, имели меньшую массу и дальность хода. Катер с «Победы», не заслуживший себе еще отдельного имени был немногим меньше и без вооружения имел почти такую же скорость, но с установленным на носу минным аппаратом и пулеметом на корме, давал едва десять. Два других как понял начальник порта, принадлежали клиперам. Более старые и значительно меньшие, чем катера броненосцев они были куда менее скоростными и вооружены метательными минами. Помимо этого на них были установлены картечницы Пальмкранца. Замысел моряков был понятен, когда вражеские корабли подойдут достаточно близко, выйти из-под прикрытия баржи и плавкрана и атаковать. К сожалению, также было понятно, что шансов на успех этого отчаянного предприятия практически нет. В отличие от миноносцев, катера можно повредить из любого малокалиберного орудия или даже винтовки, а малая скорость не позволяла им подойти к врагу на расстояние выстрела.

Заметив великого князя командир «Бурного» начал доклад, но Алеша его перебил.

— Когда сможете дать ход?

— Моторный катер немедленно, а паровые через четверть часа. Нас не видно за плавкраном, и при удаче пока на него обратят внимание, мы сможем выйти в атаку.

— Утопия! Ваш дым сразу же выдаст вас.

— А что прикажете делать, сложить руки и ждать чуда? — огрызнулся Азарьев. — Так хоть какой-то шанс подороже продать свою жизнь!

Великий князь на секунду задумался. Позиция лейтенанта ему импонировала, он и сам считал, что драться нужно до конца, но как сделать борьбу хоть немного равной? «Клипера японцам не соперники», — начал рассуждать он про себя, — «у тех пушки современные. Вот канонерка, при поддержке береговой батареи может продержаться, но сколько? Затем подойдет броненосец с крейсерами… Моторный катер нужно отвести подальше от дымящих собратьев, и пока японцы будут отвлечены ими, есть небольшой шанс…»

— Нужен дым! — решительно заявил Алеша.

— Что простите?

— Дым! Между японцами и вами. Много дыма. Тогда и вы успеете выйти в атаку, и врагу будет не так легко по городу и порту стрелять.

— Но откуда же его взять?

— Дайте мне десяток матросов, и через полчаса у нас будет такой дым, что все черти в аду позавидуют!

Подъяпольский посмотрел на великого князя с недоумением, но затем кивнул:

— Тищенко! — закричал он боцману, — возьми десяток людей и поступаешь в распоряжение его императорского высочества!

Через минуту Алеша уже бежал с матросами к складам. На одном из них как он помнил, хранился брезент, грубый холст и прочая мануфактура. Выбив по команде командира ворота, матросы схватили по паре рулонов ткани и кинулись обратно на пристань.

— Мазут есть? — спросил у механика запыхавшийся начальник порта.

Мазут нашелся и вскоре облитые тягучей маслянистой жидкостью рулоны мануфактуры были подожжены и начали давать густые черные клубы дыма, закрывавшие небо. Несколько таких рулонов матросы кинули в гребной ялик и, навалившись на весла, вывели его в море и подожгли там, сами вернувшись вплавь. Кто-то сообразил облить мазутом сложенные на пристани пропитанные креозотом сваи для пирсов. В общем, вскоре порт был затянут густыми клубами дыма, и можно было подумать, что в нем бушует пожар.