Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944) - Владимир Анатольевич Солонарь

два выбора: союз с Советским Союзом или с Германией, и большинство предпочитало гитлеровскую Германию сталинскому Советскому Союзу. Когда И. Антонеску 27 февраля 1941 г., в ответ на один из меморандумов Ю. Маниу, который выражал несогласие с его внешней политикой, написал, что альянс с Советским Союзом являлся «моральной и фактической невозможностью», Кондукэтор, несомненно, выражал мнение нации[510]. Более того, многие румыны весной 1941 г. с нетерпением ожидали войны с Советским Союзом, чтобы отомстить за унижение лета 1940 г. и вернуть Бессарабию и северную Буковину. Как сказал Иону Худицэ Гицэ Поп, племянник и один из ближайших сотрудников Ю. Маниу, 15 марта 1941 г., НЦП могла столкнуться с большими трудностями, если бы не поддержала приближавшуюся войну с Советами[511]. И в самый канун войны И. Худицэ отметил позицию другого уважаемого румынского интеллектуала, фольклориста Георге Кириляну, который,

как очень многие румыны, настолько ненавидит большевизм и русский империализм, что готов отвергнуть любой политический довод [против союза с Германией]. «Сначала надо вызволить Бессарабию и север Буковины, – (сказал Кириляну Худицэ. – В. С.) – а там посмотрим, что нам делать. Свинье надо дать по морде всем, что попадется под руку, и сегодня мы должны воспользоваться нападением Гитлера, без которого не сможем восстановить наши права»[512].

Георге И. Дука, дипломат и сын премьер-министра от НЛП, убитого легионерами 29 декабря 1933 г., убежденный англофил и германофоб, 21 июня 1941 г., накануне нападения на Советский Союз, записал в своем дневнике следующее:

Румыны будут сотрудничать [с немцами] при оккупации Бессарабии и Буковины, а может быть, и позже. Предчувствуя радость избавления от советского чудовища, я, как румын и европеец, с нетерпением жду братства по оружию с немцами и впервые буду с жадностью следить за германскими победами[513].

Только некоторые выдающиеся румыны, и среди них Ю. Маниу, И. Худицэ и, возможно, еще несколько лидеров НЦП были невосприимчивы к подобного рода аргументам и эмоциям. Как и при правлении Кароля, которого они (необоснованно) подозревали в германофильстве, они заняли враждебную позицию в отношении союза Антонеску с Гитлером, выдвигая в качестве обоснования своей позиции следующие соображения. Во-первых, Гитлер неизбежно проиграет войну, поскольку у Великобритании и ее союзников (к которым вскоре присоединятся США, как считали они еще до Пёрл-Хар-бора) несравненно больше ресурсов, чем у держав Оси. Однако этот аргумент, столь очевидно справедливый для послевоенных поколений, вовсе не казался таковым для громадной массы их соотечественников, находившихся, подобно И. Антонеску, под сильным впечатлением от эффективности германской военной машины[514]. Во-вторых, Ю. Маниу и И. Худицэ утверждали, что победа Германии была гораздо опасней для Румынии, чем победа советская, поскольку Румынии как независимой стране, а возможно, и румынской нации как таковой не будет места в Европе под господством Рейха. И. Худицэ даже как-то заметил, что «при большевиках мы теряем, самое большее, правящий класс – десять-пятнадцать тысяч человек, а под немцами мы потеряем всю нацию»[515]. К несчастью для Ю. Маниу и его сторонников, подобные утверждения, возможно, правильные, были недоступны проверке в тот момент, поскольку информация о нацистских планах по расовому переустройству Европы, обнаруженная после войны, была строго охраняемой тайной Берлина[516]. Дину Брэтиану стоял на тех же позициях по всем аспектам внешней политики, что и Ю. Маниу с И. Худицэ, но в партии, которой он формально управлял, он был в полной изоляции[517].

Сторонники И. Антонеску и его политики союза с Гитлером лишь изредка высказывались о влиянии их выбора на внутреннюю политику Румынии, но иногда это случалось. Например, 5 мая 1941 г. И. Худицэ встретился с Михаилом Гелмеджяну и Михаилом Раля, бывшими членами НЦП, которые покинули партию в 1938 г., чтобы примкнуть к правительству королевской диктатуры[518]. Как и многие другие бывшие карлисты, эти двое были в то время горячими сторонниками И. Антонеску и поклонниками Гитлера. «Большевистскому террору, – сказал М. Раля, – я сто раз предпочту диктатуру Гитлера и Муссолини, которые представляют триумф цивилизации над преступным большевистским обскурантизмом». М. Гелмеджяну выразился еще яснее:

Бесполезно настаивать на прошлом <…> сегодня мы должны быть реалистами и понимать, что покойницу не воскресить и что демократия усопла на веки вечные[519].

Именно «реализма», по мнению политических оппортунистов всех мастей, не хватало людям Ю. Маниу, зато у них самих он был в избытке. Заметим, что сам Ион Антонеску придерживался такого же мнения: он был реалистом, а оппозиция жила в мире грез. Реализм для него означал готовность приспособиться к Новой Европе под властью нацистов[520]. Как он выразился в одном заявлении для прессы в конце января 1941 г., он решил приспособить румынскую нацию к новому духу времени и к новой форме Юго-Восточной Европы.

Вся борьба и победа германской национал-социалистической революции, а также фашистские достижения послужат нам опытным фундаментом, на котором мы привьем к румынской душе и к румынским нуждам плоды этих национальных установлений, основ нового мира[521].

Самым большим энтузиастом и энергичным пропагандистом нового порядка стал Михай Антонеску. Он родился в 1904 г. в селе Нучет (Валахия). В 1922–1926 гг. он изучал право в Бухарестском университете, где защитил докторскую диссертацию. Некоторое время Михай Антонеску успешно практиковал и преподавал право, сначала в Академии высших коммерческих и промышленных курсов, а в дальнейшем в Бухарестском университете, где в 1936 г. он стал профессором. В 1935 г. он защищал в суде жену И. Антонеску, которую обвинили в двоебрачии, и выиграл процесс[522]. Михай Антонеску занимался и политикой, став в ноябре 1938 г. членом Национал-либеральной партии Георге Брэтиану и решительным антикарлистом[523]. После процесса о двоебрачии Михай Антонеску завоевал доверие генерала И. Антонеску, и возможно, через него сблизился с легионерами. Это сближение, однако, было неполным, поскольку легионеры не доверяли ему вследствие его «буржуазного» стиля жизни[524]. В июле – сентябре 1940 г. Михай Антонеску сыграл важную роль посредника между Ионом Антонеску и германским посольством[525].

После государственного переворота 4–6 сентября 1940 г. Кондукэтор назначил его министром юстиции, а после подавления легионерского мятежа продвинул на пост министра-госсекретаря. Эта необычная для румынской системы управления должность была, вероятно, создана для того, чтобы сделать Михая Антонеску заместителем Кондукэтора, не называя его таковым напрямую. С апреля 1941 г. Михай Антонеску регулярно проводил заседания правительства, вместо часто отсутствовавшего Кондукэтора. Перед самой войной с СССР Ион Антонеску резко расширил полномочия Михая и повысил его статус. 27 мая 1941 г. Михай Антонеску сменил Никифора Крайника на посту