Он тебя проспорил - Лана Пиратова

И только тогда я извиняюсь и выхожу.

Конечно, Лисенок уже убежал. Эта игра в прятки-догонялки мне порядком надоела.

Все было бы намного проще, если бы она просто смирилась. Согласилась. И тогда и отцу не пришлось бы принимать такие крайние меры.

Отец.

Еще одна головная боль. Да женюсь я на этой Шейназ. Раз это так важно для семьи. Никто же не требует от меня еще и жить с ней. Пусть живет там, в Омане. А я буду здесь. С Лисенком.

Она еще просто не поняла, что теряет, отвергая меня. Ведь я могу многое дать ей.

Почему-то эти мысли придают мне немного уверенности. Но все это тут же рушится, стоит вспомнить слова Лисенка.

О каком предложении моего отца она говорила? И почему так серьезно? Что он ей пообещал?

Начинаю злиться.

Я должен это выяснить.

Должен.

Поэтому сразу же еду к дому Лисенка. Плевать на слежку и на то, что отцу доложат. Разберусь там, по ходу.

Но дома у нее никого нет. Куда она пропала?! Она же ушла раньше меня!

Ладно, жду в машине. Набираю ее номер. Но, похоже, она внесла меня в «черный список». Я не могу до нее дозвониться.

Теряю терпение. И чувствую, как злость накрывает меня.

Упрямая. Я все равно тебя сломаю. Ты не достанешься никому другому.

Перебираю переписку в телефоне и тут двор освещают блики фар подъезжающей машины. Уже почти ночь. Машина останавливается у подъезда Лисенка. Внимательно всматриваюсь.

Сука.

Лисенок.

И мой отец!

Какого хуя?! Хочется прокричать мне. Что вообще происходит?! Опять всплывают в памяти слова Лисенка о каком-то предложении.

Они вместе заходят в подъезд. Нет. Это перебор.

Выхожу из машины и иду за ними.

— Отец! — окликаю его до того, как они вместе заходят в лифт.

Он оборачивается и недовольно смотрит на меня.

— Что ты тут делаешь?! — буквально рычит. — Я же запретил.

— А что ты тут делаешь?! — не выдерживаю я и сразу же перевожу взгляд на Лисенка.

И она не убирает взгляд, как обычно. Нет. Она упрямо смотрит на меня.

— Извини, — говорит ей отец и подходит ко мне.

Лисенок тем временем заходит в лифт и двери закрываются.

— Ну-ка, пошли, — отец берет меня за локоть и тащит на выход. — Нам надо поговорить.

Одергиваю руку, но иду за ним. Он прав — нам надо поговорить.

— Поехали, дома поговорим, — говорит отец и садится в свою машину. — Садись сюда. Твою машину потом пригонят. Поехали, Арман.

Какое-то время стою, но в итоге сажусь.

Мы едем молча.

Приезжаем к моему дому.

И в лифте мы тоже едем молча. И только, когда оказываемся в коридоре, отец толкает меня к стене и прижимает локтем горло.

— Я что тебе сказал, Арман? — рычит он. — А?! Не. Подходить. К ней. Не подходить. Так какого хуя ты приперся к ее дому?! Ну! Отвечай!

— Что ты ей предложил? — хриплю в ответ я.

Вцепляюсь руками в него и с силой, но убираю его локоть со своего горла.

Отец отходит от меня на шаг.

— Я предложил единственное верное решение в этой ситуации, — говорит он, поправляя пиджак.

— Какое? — тру горло. У отца хватка еще та.

— Она станет моей женой, — спокойно говорит он и поднимает взгляд на меня.

Я даже не сразу понимаю смысл произнесенных им слов. Стою и просто смотрю на спокойно ухмыляющегося отца.

— Что ты сказал? — наконец, произношу.

— Я женюсь на Елизавете. И все на этом. Это все, Арман.

— Она моя, — рычу зло и сжимаю кулаки.

Отец ухмыляется, глядя на мою реакцию.

— Она никогда не была твоей. Если бы она была твоя, то ты не отпустил бы ее назад. К Антону.

— Она сама этого захотела, — хмурюсь и опускаю взгляд.

— Знаешь, Арман. То, что ты научился вставлять член в женщину, еще не означает, что ты стал мужчиной. Вот когда ты научишься читать женщину и понимать, что ей хочется на самом деле, тогда да, я скажу, что мой сын — мужчина. А пока — нет.

Сжимаю губы и еще сильнее кулаки. Если бы мужчина передо мной был не отец, я бы давно врезал ему.

— То, что вы сделали с Антоном, низко, — продолжает он, все так же пристально глядя на меня и наблюдая за моей реакцией. — Мужчины так не поступают. Если бы ты и правда считал ее своей, то не допустил бы этого.

— Она сама согласилась. Сама, — упрямо бурчу я.

— Дурак, — не выдерживает отец. — Хватит ее обвинять. Вы разыграли ее. Как вещь. А потом посмеялись. Два придурка.

Вскидываю на него злой взгляд.

— И не надо на меня так смотреть, — он сужает глаза. — Не забывай, кто я и кто ты.

— Она моя, — твержу опять. Уже в отчаянии.

— Забудь ее. Она станет моей женой. Я так решил.

— Она не согласится.

— Ты не дооцениваешь меня, сын, — усмехается он.

— Но зачем тебе это? — наконец, спрашиваю я. — Зачем?

— Ты же знаешь, что для статуса мне не хватает детей, — поясняет он. — Она родит мне. Молодая, красивая, здоровая. Не глупая. Родит мне недостающих детей. Будет младшей женой. А потом я решу, что с ней делать.

— В смысле? — пристально смотрю на него.

— Не твое дело, — грубо отвечает он.

— Детей от нее не признают, — бурчу под нос последний аргумент.

Отец лишь смеется.

— Признают, не переживай. Тебя же признали.

Опять смотрю на него.

— Дай мне поговорить с ней, — прошу, хотя уже знаю ответ.

— Нет! — твердо произносит он. — Ты скоро вылетаешь в Оман. На свадьбу с Шейназ. Потом вернешься и займешь кресло генерального. Здесь.

Одна мысль приходит мне в голову и я не сдерживаю усмешки:

— Но как мы будем все вместе жить? Общаться? Мы же станем одной семьей…

— Никак, — отвечает отец. — Мы с ней уедем жить в Англию. Ты ее не увидишь больше.

Я прекрасно знаю своего отца. И поэтому то, что я услышал от него, окончательно ломает меня.

Если он решил взять Лисенка себе в жены, то он это обязательно сделает. Но зачем? Я так и не понимаю, зачем? Он может позволить себе любую. Как и я. Но почему я не хочу любую?

От тоски, которая раздирает все внутри, еду в бар. Мне надо забыться. Пусть мне будет еще хуже.