Вечная месть - Крейг Расселл

У Фабеля было выражение лица человека, столкнувшегося с чем-то непонятным.

— А как насчет памяти? По-твоему, она передается от одного поколения к другому?

— Честно говоря… не знаю. На мой взгляд, тут задействованы совершенно иные процессы. Память — неврологический феномен. Она связана с работой синапсов, клеток мозга и нервной системой. А наследственность через ДНК — генетический процесс. И я не очень понимаю, какой биомеханический механизм может быть задействован, чтобы впечатывать одно в другое.

— Но?..

— Но инстинктивное поведение — труднообъяснимая штука, в особенности более абстрактные формы инстинкта, не имеющие никакого отношения к нашему происхождению как вида. Конечно, в психологии этот феномен объяснялся — в частности, Юнгом, попросту развивавшим эту теорию, — но лично меня больше интригуют довольно обыденные случаи.

— Например?

— Когда мы с тобой были на Зюльте, ты мне рассказывал, что когда впервые приехал на остров, у тебя возникло ощущение, будто ты на нем всю жизнь прожил. Это относительно распространенный психологический… феномен, скажем так. К примеру, некий фермер, сроду не покидавший Баварию, не говоря уж о Германии, наконец-то отправляется в отпуск за границу — например, в Испанию. Но когда наш недоверчивый турист-новичок, никогда прежде не интересовавшийся Испанией, приезжает в какой-то глухой городок в горах, у него вдруг возникает необъяснимое чувство узнавания. Он инстинктивно знает, как добраться до замка, как пройти в старый город, к реке, ну и так далее. А вернувшись домой, он начинает испытывать странную форму ностальгии.

— И часто такое встречается?

— Довольно-таки. Сейчас ведутся исследования этого феномена. Учти, речь не идет о банальном дежа-вю. Все эти люди обладают точными сведениями о местах, где никогда прежде не бывали.

— И что это такое? Своего рода доказательство реинкарнации?

— Многие так и считают. Нонсенс, конечно, но логика, полагаю, тебе понятна. Или ее отсутствие. Но некоторые крупные психологи и генетики считают, что это может быть проявлением наследственной или генетической памяти. Но, как я уже сказала, не вижу, как неврологический или психологический феномен памяти может быть передан или впечатан в физическую бимолекулярную структуру ДНК. Склоняюсь к мнению, что это явление — результат обрывочной информации, почерпнутой на протяжении жизни из прочитанного, увиденного в документальных передачах по телевизору и тому подобного. Все эти сведения откладываются в подсознании и собираются в единое целое, стоит человеку увидеть какой-то узнаваемый объект. Например, наш баварский фермер, выходя из автобуса, видит колокольню церкви. И у него возникает подспудное ощущение дежа-вю, чувство узнавания, потому что его подсознание сложило в единое целое беспорядочные обрывки информации.

— Но некоторые ученые вроде Гюнтера Грибеля считают, что это как-то связано с ДНК, которую мы носим.

— Да. Например, возможно, у нашего баварского фермера имеется отдаленный предок, некогда живший в этой части Испании, вот фермер и унаследовал от него память предков. Конечно, есть еще один феномен, с которым все мы сталкиваемся. Ощущение, что где-то встречал какого-то человека прежде, хотя видишь его впервые. И не просто облик кажется знакомым, но и все остальное, вплоть до особенностей характера. Или свойственная нам особенность мгновенно совершенно беспочвенно испытывать симпатию или неприязнь к кому-то. Сторонники теории реинкарнции любят повторять, что группа людей связана друг с другом во всех перерождениях и что мы узнаем таких людей сразу, как только встречаемся с ними снова в новой жизни.

Фабель сходил к холодильнику за очередной бутылкой пива.

— А как ученые объясняют этот феномен?

— Господи, Йен… Все зависит от точки зрения. Как психолог я могу перечислить с десяток физиологических факторов, стимулирующих ложное чувство узнавания. Но мне также известно, что есть некоторые совершенно дикие теории на этот счет. Дело в том, что все люди на планете — в некотором смысле родственники. И не важно, насколько далеко мы друг от друга географически — у всех у нас общий генетический предок. Сейчас население планеты составляет порядка шести с половиной миллиардов. Но три тысячи лет назад, во времена тех самых найденных в западном Китае мумий, о которых ты рассказывал, все население Земли составляло… около двухсот миллионов. Все мы лишь вариации на одну и ту же тему, повторяющуюся снова и снова. Более чем возможно, что одинаковые свойства повторяются у сходных личностных типов. Нам свойственно увязывать некоторые свойства с определенным типажом и оценивать окружающих по внешности. Мы говорим, что кто-то выглядит умным, или приветливым, или наглым, основываясь на их внешности и на нашем личном опыте общения с людьми такого же типа. Когда при первой встрече с человеком у нас возникает чувство, будто он нам знаком, это происходит потому, что мы собираем в одно целое картинку из образов других людей, имеющих внешнее и внутреннее сходство с этим человеком. — Сюзанна отпила глоток вина и пожала плечами. — И это никакая не реинкарнация, а случайное совпадение.

19.42. Шанценфиртель, Гамбург

Началась неравная гонка: патрульный полицейский «мерседес» против старого велосипеда. Но Шанценфиртель — это переплетение узких улочек, заставленных припаркованными машинами, так что Штефану Шрайнеру приходилось жать то на газ, то на тормоз, передвигаясь короткими рывками. И пока он в гонке за велосипедистом демонстрировал чудеса вождения, объезжая препятствия и закладывая виражи на поворотах, его напарник Петер Рейнхард пытался закрыть стаканчики с кофе и сунуть в специальную подставку.

— Может, все же соблаговолишь сказать, какого черта происходит?! — Рейнхард нашел бумажное полотенце и принялся промокать заляпанную рубашку.

— Этот велик… — Шрайнер не сводил глаз с преследуемой цели. — Он краденый.

Они въехали на заканчивающуюся тупиком улочку, тоже заставленную машинами так, что свернуть было некуда. Велосипедист явно сообразил, что полицейская машина оказалась в невыгодных условиях. Он внезапно остановился, вынудив Шрайнера резко ударить по тормозам. Но прежде чем полицейский успел выбраться из машины, велосипедист просочился между двумя припаркованными автомобилями, выехал на тротуар и рванул в том направлении, откуда приехал. Шрайнер моментально включил заднюю передачу и, развернувшись на сиденье, чтобы видеть дорогу, поехал задним ходом настолько быстро, насколько позволяла ширина улицы.

— Что? — недоверчиво переспросил Рейнхард. — Моя рубашка залита кофе из-за какого-то краденого велика?!

— Не какого-то! — Шрайнер замолчал, выводя «мерседес» задним ходом на Липманнштрассе. И снова рванул за велосипедистом так, что аж колеса заскрежетали. — Этот велик украли у Ганса Йохима Хаузера. И хмырь на нем — возможный убийца.

Велосипедист утратил преимущество, которым обладал на узких, заставленных автомобилями улочках, где патрульной машине было трудно развить скорость, и снова забрался на тротуар. Рейнхард наклонился вперед, начисто забыв о заляпанной рубашке.