Сдаю комнату в коммунальной квартире - Ната Николаева

Маша! — просунулся в щель длинный носишко. — Можно мне Барона взять? Во дворе темно и страшно.

— Сиди в комнате, — отозвалась я. — Чего тебя во двор несет?

— В комнате скучно, — объяснила Леночка. — Там папа с дядей Максом водку пьют.

— Что? — подскочила я. — Макс пьет водку с твоим папой?

— Ага! — подтвердила Леночка. — Папа сначала говорил, что пить не будет, потому что я приехала, но дядя Макс его уговорил. А папа же алкаш, теперь будет пить, пока не вырубится. Можно Барона взять?

— Посиди у меня минуточку, — я указала ей на кресло. — Я пойду с ними поговорю.

— Дядя Макс — ваш любовник? — спросила Леночка.

Откровенность вопроса меня шокировала. Я взглянула в честные серые глазки полковничьей дочери и коротко ответила:

— Нет.

— А он симпатичный! — проговорили мне в спину.

Я недовольно фыркнула и вышла в коридор. Действительно, из открытой двери полковника слышен голос Максимилиана. Я стукнула в дверь и вошла, не дожидаясь приглашения.

На столе стояла чуть початая бутылка водки, нехитрая закусь — хлеб и вареная колбаса, две стопки. Максимилиан курил и смотрел на Жеку с удовлетворенным выражением лица. Словно бриллиант из навоза выудил, честное слово.

— Хорош лакать, — скомандовала я. — Женя, к тебе дочка приехала, неужели нельзя денек перетерпеть? Завтра посадишь ее на поезд и пей, хоть залейся, понял? А сегодня — отбой.

— Ты меня не учи! — взревел полковник. — Хочу — пью, не хочу — не пью. Нечего ко мне в комнату врываться! Пошла вон отсюда!

— Тише, Женя! — улыбнулся Максимилиан. — Не кричи на Марию Александровну. Она желает тебе добра. По-своему.

Полковник выдал заковыристое ругательство, схватил бутылку и наполнил стопки. Я поманила Максимилиана и пошла к двери. Он поднялся со стула и последовал за мной. Жека, не обращая на нас никого внимания, залпом выпил стопку, снова ее наполнил.

— Как это понимать? — прошипела я, оборачиваясь к Максимилиану.

— Дело — прежде всего, — нахально проговорил он. — Сами видели — патруль засаду в клинике оставил. Я туда идти не могу, значит надо отправить кого-то другого. Не Амалию же упаивать и туда запихивать! Розочка расстроится.

— То есть… — сообразила я. — Вы собираетесь напоить Жеку до бесчувствия и положить в ЛТП на лечение?

— Ему это пойдет на пользу, — лучась самодовольством, отметил Максимилиан. — Подлечат, посвежеет. Глядишь, и Лиза к нему вернется.

— К нему приехала дочь! — напомнила я. — Как вам не стыдно издеваться над подростком! Она не видела отца двенадцать лет. Что она теперь будет думать? Что папаша — конченый алкоголик и не может ни дня прожить без водки? Заставьте Жеку остановиться, вы же умеете! Завтра… завтра он отправит дочь в санаторий, и упаивайте его, сколько влезет.

— Я не могу ждать завтрашнего дня, — спокойно ответил он. — Я тороплюсь, мы с Феликсом провозились дольше, чем я рассчитывал.

— Послушайте! Вам ведь все равно, кого класть в клинику? Оставьте Жеку в покое, возьмите для своих опытов кого-то другого!

— Больше некого. Андрей нужен, чтобы его отвезти, а женщин, извините, я вычеркиваю. И не уговаривайте.

— Пожалейте его дочь, — мой тон стал умоляющим. — Так нельзя, Максимилиан! Давайте, я вас к Колокольчиковым отведу, вы Игоря напоите. Чем Игорь хуже?

Он на секунду задумался и твердо ответил:

— Нет. Я не хочу выходить из дома. Патруль прочесывает улицы, мы можем попасть в облаву. Это слишком рискованно. Извините, Мария Александровна.

Он развернулся, вошел в Жекину комнату. Я выкрикнула ему вслед «Скотина!» и вернулась к себе.

— Ты кушать хочешь? — спросила я у полковничьей дочери, пытаясь определить ее возраст.

Меньше двенадцати быть не может, плюс-минус… Наверное, лет четырнадцать. А, может, и больше — просто мелкая и тощая.

— Нет, — ответила Лена. — Мне папа бутерброд сделал.

Барон услышал слово «кушать» и толкнул меня лапой. Я насыпала ему миску корма, сменила воду, вышла в коридор и прислушалась.

Из-за полковничьей двери раздался пьяный выкрик. Я поморщилась. Подумала, не попробовать ли еще раз поговорить с Максимилианом, но в коридор ворвалась веселая и довольная жизнью Розочка. Вопли за Жекиной дверью стали громче. Розочка поинтересовалась:

— С кем он там бухает?

— С Максом. К Жеке дочь приехала, у нее завтра поезд в санаторий. А Макс Жеке пузырь выставил.

— Дочь красивая? — деловито спросила Роза.

— Тощая селедка, на вид лет четырнадцать, — доложила я. — Сейчас сидит у меня в комнате, таращится в телефон.

— Небось, на наследство нацелилась, — авторитетно заявила труженица рынка. — Сначала переночевать, потом недельку пожить…

— Там… Там черт сидит! — завопил полковник, возникая на пороге своей комнаты, — Помогите! Он меня утащить хочет!

— Какой черт? — хором спросил цветник — Лиза тоже высунулась из комнаты.

— Рогатый, — ответил Жека.

За его спиной возник Максимилиан, на челе которого лежала печать озабоченности.

— Лизонька, как ты думаешь?.. — нахмурился он.

Услышав его голос, Жека завизжал и опрометью бросился в подъезд.

— Что с папой? — выглянула к нам Леночка.

— Деточка, не волнуйся. Папе стало нехорошо. Сейчас мы ему вызовем врача.

— Белка, что ли? — осведомилась полковничья дочь. — Вот засада! Кто же меня на поезд погрузит?

— Я. Все будет в порядке, не переживай.

Чтобы сказать эти слова, мне пришлось сделать невероятное усилие. Но сказать было надо, и я это сделала. Максимилиан свинья, но я-то — нет! Я — первая, кто виновен в Леночкиных несчастьях. Не было бы здесь Феликса, не было бы и Максимилиана. И провела бы Леночка с папой спокойный вечер. Он ведь даже пиво из магазина не принес — я сама в кулек заглядывала, там только бутылка лимонада болталась.

— Спасибо, тетя Маша! — Леночка посмотрела на меня серьезно, серые глаза потемнели. — Извините, что я вам на голову свалилась. А все мама! Знает же, что папа — алкаш! Из-за этого они и развелись. Нашла, к кому меня посылать!

— Пойду с Андрюхой поболтаю, — прислушиваясь к крикам со двора, сказал Максимилиан. — Надо что-то делать. Жека совсем плох… За черта меня принял!

— У него это любимая тема, — сообщила полковничья дочь. — Мама говорила, ему постоянно черти мерещились.

— Иди, посиди в комнате, — подтолкнула ее я. — Поставь телефон на зарядку. А я что-нибудь приготовлю на ужин.

Максимилиан двинулся во двор. За ним потянулся цветник и охающая Амалия. Всем было интересно, чем закончится дело — полковник надирался с завидной регулярностью, но чертей еще никогда не ловил. А все новое, как известно, привлекает к себе внимание.

Я посмотрела им вслед и сообразила, что ни вопли, ни шум, не выманили Феликса из комнаты. Он не попадался мне на глаза с момента приезда, и это беспокоило. Может, он вообще домой слинял?