Кошка души моей - Полина Поплавская

– Лучше? – с ноткой ревности спросил Стив.

– Нет. Просто по-другому. Но все-таки давай поработаем.

И они целый час ходили около западной части дома, разговаривая о стилях, веяниях и материалах, но все эти разговоры казались Стиву завесой, которой закрыто нечто гораздо более важное и глубинное. Задевая порой ее теплое круглое плечо, он каждый раз с ужасом – поскольку отнюдь не видел в Жаклин доступной женщины – чувствовал, что все ее мягкое тело под призрачной защитой одежды готово раскрываться и принимать, как готова бывает земля в апреле.

– Ты должна дождаться Пат, – наконец решил он. – Это будет для нее настоящим подарком.

И они вернулись в дом вспоминать о минувшем.

* * *

Возвращаясь из Питтсбурга, Пат, как обычно, гнала свой «порше» на предельной скорости. Она всегда воспринимала машину не как некое, особым образом устроенное железо, но как горячее породистое животное со своими привычками и пристрастиями. Однако чувство почти физического слияния с машиной не мешало ей предаваться и своим мыслям. Прошедшая конференция была посвящена организации центров помощи в кризисных семейных ситуациях, и Пат, радуясь и тому, что дело сдвинулось все-таки с мертвой точки, одновременно печально улыбалась при мысли о том, что будь такие центры в то время, когда произошла вся эта ужасная история с Мэтью, ей не было бы нужды выходить замуж за Стива, и жизнь ее шла бы иным чередом…

Она вернулась в Трентон под утро с намерением принять ванну и выспаться до вечерней съемки. Но, увидев свет в гостиной в половине шестого утра, удивилась и направилась прямиком туда.

За столом, уставленным бесчисленными пустыми чашками из-под кофе, сидели Стив и невысокая черноволосая женщина. Но не успела Пат выразить свое любопытство по этому поводу, как тотчас, в отличие от Стива, узнала столь позднюю – или уже раннюю? – гостью.

– Какими судьбами, Жаклин!? – голос Пат прозвучал искренно, но, может быть, чуть резковато в предутренней тишине. Забавно, что маленькая француженка объявилась сейчас, когда она только что вспоминала события того далекого декабря. Но все-таки память о перенесенном горе была для Пат настолько связана с этой простенькой восторженной девочкой, что обрадоваться ей действительно она все-таки не могла.

– Ну, наливайте и мне, я отмахала полтысячи без единой остановки. – Пат упала в кресло и отбросила с высокого лба блестящие полосы. – Откуда ты? Что и как?

– Я все уже рассказала Стиву, Пати, – улыбнулась Жаклин. – Только не успела расспросить как следует про Джанет. Лучше расскажи ты.

Пат затянулась сигаретой. Она вообще не любила восторженных рассказов родителей о своих детях – эти рассказы казались ей если не ложью, то, по крайней мере, выставлением напоказ своих интимных чувств, что всегда претило Пат. А говорить о дочери ей было особенно трудно: Джанет с младенчества больше тянулась к Стиву, и ее откровенность с отцом не шла ни в какое сравнение с отношением к матери. Пат не видела в ней ни себя, ни Мэтью, а, пожалуй, действительно только Стива – с его легкостью в жизни, нелепыми увлечениями и некоей универсальностью.

– Джанет? Настоящая англичанка, то есть, прекрасна снаружи и полна противоречий внутри. Прекрасно учится, рисует и… поет.

– Как Мэтью?! – Жаклин едва не хлопнула в ладоши.

– Нет. – И Пат поспешила сменить тему. – А твои дети?

– У меня нет детей.

Но тут вмешался Стив, увидевший, как неуловимо исказилось лицо Жаклин при последних ее словах.

– Представляешь, Жаклин – дизайнер из бюро Донгиа, будет делать твою гостиницу. Мы уже все обсудили.

– Тогда, знаешь, одну квартиру надо выполнить в континентальном духе, а другую – в английском, при едином пространственном решении… – И Пат пустилась в подробнейшие объяснения – как человек, получивший возможность говорить об интересующем предмете с тем, кто может его понять.

– В таком случае я сдаю вахту. – Стив допил последний глоток и поднялся из-за стола. – Обсуждайте проблемы интерьера без меня, мне на моей «голубятне» и так хорошо. Счастливо, девочки. – Он поцеловал Пат в гладкую розоватую щеку и уже хотел было поцеловать Жаклин, но что-то остановило его. Стив просто поднял вверх правую руку. – Хай!

У себя на «голубятне» он придвинул к стеклянной стене одно из чудовищ и долго совершенно бездумно смотрел на переливающееся всеми цветами ночное небо большого города. Его томило желание, давно не испытываемое, изматывающее желание юноши, которое поглощает не только все остальные чувства, но и разум.

Это ночное бдение прервал уверенный стук и дверь.

– Я же знаю, что ты не спишь, Стив. – Пат вошла в «голубятню», как всегда, уверенными, быстрыми и словно летящими над землей шагами. – Идеальная иллюстрация внутреннего мира мужчины. – Она кивнула на разбросанные по всему помещению предметы самого разного назначения. – Порядок, под которым таится хаос, в то время как у нас под кажущимся хаосом скрывается самый настоящий жесткий орднунг. – Она прислонилась спиной к стеклу, словно не ощущая за собой неверной пустоты воздуха. – У Жаклин отличный вкус и чувство цвета просто изумительное. Я очень рада, что из такого заморыша получился настоящий мастер, только…

– Только – что?

– В ней есть эта неприятная тяжелая женственность, она – как сочная груша, готовая упасть с ветки. И это при внешней собранности и я бы даже сказала – определенной элегантности. Вот увидишь, она непременно попытается тебя соблазнить.

– Я уже спал с ней, давно, еще до смерти Мэтью, – чуть солгал Стив.

– Ну, тогда ее дело плохо, – рассмеялась Пат, знавшая, что муж никогда не возвращается к былым увлечениям. Отойдя от окна, она положила свои холеные руки на грубый свитер Стива. – Мы заслужили немного отдохновения, правда?

Но Стив резко встал, так что руки Пат скользнули вниз по разноцветным геометрическим узорам.

– Прости, дорогая. Я собирался пошляться по утреннему городу.

* * *

Удивительная энергия Пат, помноженная на дизайнерский талант Жаклин, давала феерические результаты: гостевой флигель был практически готов уже через три месяца, и теперь Жаклин занималась непосредственно тканями, мебелью и наполнением пространства мелкими деталями, которые и придают жилью определенный дух.

Континентальная часть была оформлена в японском брутальном стиле: неоштукатуренные стены, окна-бойницы и полная обнаженность структур. Островная часть – мгновенно окутывала заходящего тонкой имитацией викторианской эпохи с ее тяжелыми гардинами, неожиданными уголками и неким легким налетом мещанства.

«Европейцы ужасно любят экзотику, – объяснила Жаклин свое решение, – а британцы за всю свою колониальную жизнь сыты ею по горло». Пат согласилась.

Она теперь редко забегала во флигель, полностью поверив Жаклин и ее вкусу – зато Стив проводил там целые вечера. Жаклин любила работать именно по вечерам, потому что, говорила она, люди будут находиться в этих помещениях в основном вечерами – и нужно соответствующее настроение и его решение. Жаклин порхала по еще полупустым комнатам, поднимаясь на стремянки и распластываясь по полу, а Стив завороженно смотрел на нее, как, не отрываясь, смотрят на перетекающую воду. Его волновало даже не столько само ее тело под просторным рабочим костюмом, сколько плавные его изгибы, всегда женственные и завершенные. И от нее шло тепло. Не жар, не огонь, а ровное спокойное тепло. И оно начинало сводить его с ума.