Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля. Оболганные герои или исчадия ада? - Алекс Громов

В отличие от многих сотрудников ГПУ, даже занимавших ответственные посты, но при этом способных (или желавших) только выполнять указания начальства, Берия часто проявлял инициативу, поскольку хорошо представлял издержки деятельности карательной системы, одним из руководителей которой он стал, еще не достигнув тридцатилетнего возраста. Ему нужно было регулярно организовывать процессы против «врагов народа» и внесудебные расправы. Берия решил обратиться к руководству с предложением усовершенствования судебно-следственной практики, дабы избавиться от тех недостатков, которые мешали ее полноценному функционированию, то есть в первую очередь Лаврентий Павлович заботился о системе власти, а не о помощи попавшим в ее безжалостные жернова людям…

20 октября 1930 года Берией был отправлен руководству доклад под названием «Об основных недочетах в работе судебно-следственных органов и прокуратуры». В тексте Лаврентий Павлович обращал внимание на то, что «в работе судебно-следственных органов Грузии отмечается отсутствие плановости, неудачный по своей квалификации подбор работников, неувязка в работе отдельных звеньев судебно-следственного аппарата, слабое, а временами полное отсутствие делового руководства и надзора со стороны прокуратуры и т. д.». Помимо усиления кадров судебно-следственных органов партработниками Берия предлагал «усилить борьбу с хозяйственными преступлениями, используя при этом все способы для выявления нарушений революционной законности, а также участие органов прокуратуры в деле проведения ударных кампаний: хлебозаготовки, посевкампаний, индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и др. Усилить инструктаж Верховного суда и надзор прокуратуры над деятельностью судебных органов. Повести решительную борьбу с текучестью личного состава сотрудников судебно-следственного аппарата. Воздержаться от частых перебросок работников внутри судебно-следственных органов. Принять срочные меры к безотлагательному разбору дел, залежавшихся у следователей и суда». Но обстановка в Закавказье в то время была сложной, готовился процесс против инженеров-«вредителей». А потом начались «чистки», все набиравшие обороты и завершившиеся «большой чисткой», во время которой судебная система превратилась в карательную, вовсе не нуждающуюся даже в «косметической» реформе.

Судебные процессы над «врагами народа», развернувшиеся в столице СССР, стали своего рода эталоном действий для руководителей советских окраин. Закавказье не стало исключением, и Берии пришлось не только найти «врагов народа», но и организовать над ними показательный процесс, этакий вариант дела закавказской «Промпартии». В начале весны 1930 года начались аресты сотрудников «Азернефти» (среди которой были и симпатизировавшие высланному из СССР Троцкому), инженеров и служащих, принимавших участие в строительстве нефтепровода Баку – Батум. В результате расследования были обнаружены недочеты как в проектной документации, так и допущенные в ходе строительства нефтепровода. Кроме того, выявили и финансовые злоупотребления (что в те времена было на Кавказе не редкостью). Но поскольку развитию нефтяной промышленности придавалось тогда большое значение, то выявленные в «Азернефти» недочеты и хищения Закавказское ГПУ объявило вредительством и началась подготовка судебного процесса. Так в руках Берии оказались признательные показания бывшего главного инженера строительства нефтепровода Баку – Батум Антона Викторовича Булгакова, арестованного сотрудниками ГПУ. В них А. В. Булгаков, испытавший на себе все «прелести» допросов, раскаялся и чистосердечно признался, что «вредительский смысл заключался в том, что для капиталистических кругов… было безразлично, за счет какого ведомства затрачены деньги на постройку нефтепровода при Советской власти, вредительские же круги НКПС видели в удержании постройки нефтепровода в своих руках повод для проведения еще добавочных капиталовложений…»

В то же время вредительскими кругами Закавказской железной дороги чрезвычайно раздувалась эксплуатационная смета керосинопровода… Деятели контрреволюционной вредительской нефтяной организации, а также бывшие владельцы нефтяных предприятий, находившиеся за границей, ясно понимали, что одна вредительская деятельность не будет в состоянии вызвать падение советской власти и что главную надежду надо возлагать на интервенцию. В случае же возникновения такой интервенции контрреволюционная организация должна была оказать ей помощь. В конце 1925 года из-за границы через секретаря английского посольства Уайта было получено письмо на английском языке за подписью Э. Нобеля{Эммануил Нобель – действительный статский советник, нефтепромышленник и инженер, сын Людвига Нобеля, одного из основателей «Товарищества нефтяного производства братьев Нобель», и племянник Альфреда Нобеля. После Октябрьской революции Эммануил Нобель уехал в Швецию. В 1924–1925 годах спонсировал создание Свято-Сергиевского института в Париже. Некоторые возведенные «Товариществом» сооружения используются и по сей день.} и Г. Детеринга{Генри Детеринг – так же как и Э. Нобель, бывший владелец бакинских нефтепромыслов.} с директивами о подготовке к интервенции. После прочтения письмо было уничтожено. В этом письме, которое, очевидно, было написано по желанию и по указаниям английского военного штаба, предлагалось контрреволюционной вредительской нефтяной организации выделить специальную военную группу и выполнить ряд мероприятий по подготовке к предполагавшемуся на Кавказском берегу Черного моря десанту… В конце 1927 года в Москве через Норвежскую миссию и через А. В. Иванова{А. В. Иванов – местный инженер, в том момент «числившийся» одним из главарей вредителей в «Азернефти».} было получено от Э. Нобеля письмо на английском языке… Сообщалось, что военная интервенция, предполагавшаяся на 1928 год, была по политическим соображениям отложена на год, на два».

Эти и другие показания арестованных Берия предоставил 4 мая 1930 года председателю Закавказского ЦИКа Михаилу (Михе) Григорьевичу Цхакае (в 1904 году являвшемуся посаженым отцом на свадьбе И. Джугашвили (Сталина) и Е. Сванидзе, а в 1917 году вернувшемуся в революционную Россию в пломбированном вагоне вместе с В. И. Лениным). Получив одобрение, Берия стал готовить процесс, пользуясь схемами, которые были разработаны еще сотрудниками московского ГПУ при подготовке «шахтинского дела»: местные «злодеи» из числа «бывших» (в большинстве своем техническая интеллигенция, инженеры и техники, получившие образование при царском режиме), вступив в сговор (путем переписки, поскольку никаких поездок ни к кому обычно не было) с эмигрировавшими из СССР капиталистами (у которых были национализированы предприятия). Пышущие злобой беглые капиталисты, готовые на все, чтобы вернуть свои предприятия (даже на измену Родине!), вступали в сговор с вражескими разведками и военными (генштабами). Состав иностранных врагов варьировался в зависимости от тогдашних отношений Советского Союза с зарубежными странами и от фантазий местного руководителя ГПУ. В базовый состав врагов входили: Англия, Франция, Германия, Япония, Польша, Америка…

Развернувшийся в Закавказье процесс был составной частью дела Промпартии – одной из самых крупных сталинских расправ над старыми «спецами», обвиненными по делу о вредительстве в промышленности. Он проходил с 25 ноября по 7 декабря 1930 года.