Бегущая с демоном - Терри Брукс

Когда до полуночи осталось совсем немного — она наблюдала за временем по светящимся зеленым светом цифрам электронных часов, — девочка встала и подошла к открытой двери комнаты. Прислушалась. Дом был темным; горела лишь одна лампа, которую Ба обычно оставляла у парадного входа. Нест вернулась в комнату — застелить постель и уложить несколько подушек, чтобы изобразить лежащего в постели человека. Потом открыла задвижки на окне, выскользнула из окна, снова заперла его и повернулась к парку.

Вдалеке залаяла собака — звук был пронзительный и звонкий в ночной тишине, и Нест вдруг вспомнила о Райли. Райли был последней их собакой. Черный Лабрадор, с большими лапами, печальными глазами и добродушным нравом, он попал к ней щенком — дедушка подарил на третий день рождения. Она полюбила Райли с момента, когда взяла его на руки — щеночка с толстыми лапками и мокрым языком, большими ушами и вертлявым лохматым тельцем. Она назвала его Райли, потому что знала: он выглядит, как Райли, хотя прежде не видела ни одного Райли в своей жизни. Райли был ее собственной собакой. Он ждал ее из школы, сопровождал в визитах к друзьям, ходил с ней в парк. Был с ней рядом, когда она видела пожирателей, Пика и даже Духа, хотя не мог увидеть ни одного из них. Ей было двенадцать, когда он заболел раком легких. Неоперабелен, сказали ей. Они с дедушкой вместе отправились усыпить ее лучшего друга. Без слез на глазах, она стоически наблюдала за тем, как ветврач сделал укол, и гладкое тело Райли окостенело, а добрые глаза застыли. Заплакала она только потом и думала, никогда не остановится.

Но больше всего, однако, ей запомнилась реакция Ба. Ба осталась дома и плакала в одиночестве. Нест догадалась об этом, лишь увидев ее покрасневшие глаза и салфетки «клинекс» в мусорной корзине на кухне, где бабушка заняла свое обычное место с сигаретой и «бурбоном». Когда они вернулись, Ба ничего не сказала, но тон, которым она позвала их обедать, означал: в тот день они простились со своей последней собакой. С кошками дело обстоит лучше. Они могут сами о себе позаботиться. Собаки же слишком зависимы, требуют много внимания и — они похищают наши сердца. Говорила-то она о Райли, но Нест была уверена: речь идет о Кейтлин.

И теперь она стояла в тишине, вспоминая. Она так скучала по Райли, что и сказать нельзя. Но никогда не говорила об этом Ба. Догадывалась, что это Ба вряд ли захочет услышать, ведь это может лишний раз напомнить ей, как сильно она скучает по Кейтлин.

Нест кинула взгляд на спящий дом, подумав, что Ба может появиться: вероятно, она даже знает, куда собралась Нест. Но изнутри не доносилось никаких звуков. Нест еще раз повернулась и осторожно пошла через задний двор, не сводя глаз с дома. Мисс Шалунья вынырнула из-за большого дуба, прижимаясь к земле. За ней шел другой кот, странный, в полоску. В парке, по ту сторону изгороди, лунный свет заливал бейсбольные поля и детские площадки серебром. Это ее тайный мир. Нест даже улыбнулась от удовольствия. Тайный мир, принадлежащий ей одной. Никто не знает его так, как она, даже Ба: для нее он теперь далекий и чужой. Интересно, подумала Нест, случится ли когда-нибудь и с ней подобное. Вдруг, повзрослев, она забудет мир своего детства: может быть, такова цена взросления? Ведь между взрослыми и детьми всегда есть промежуток, в котором каждая сторона хранит собственные тайны. Когда мы становимся взрослыми, то обретаем свои тайны, а детские секреты — утрачиваем. И не получится все сохранить или все потерять. Что-то останется, чего-то придется лишиться, а что-то возникнет. Так всегда происходит. Это сказала ей Ба год назад, когда Нест ощутила первые перемены в своем теле. Тогда-то бабушка и предупредила ее: жизнь никогда не дает всего и не отбирает всего.

Девочка скользнула в отверстие в изгороди, и Пик приземлился ей на плечо с ужасно раздраженным видом.

— Уже почти назначенный час! Почему так долго? Мы договорились в полночь, если ты забыла. Кошмар!

Она смотрела прямо перед собой.

— Ты чего такой сердитый?

— Сердитый? Я не сердитый! С чего ты взяла, что я сердитый?

— Потому что ты так разговариваешь.

— Я всегда так разговариваю!

— Ладно, значит, ты всегда разговариваешь, как сердитый. А сегодня особенно. — Она чувствовала, как лесовик устраивается у нее на плече, шелестя листочками и веточками. — Расскажи-ка мне о моем отце.

Он зашипел по-кошачьи.

— О твоем отце? О чем ты говоришь?

— Я хочу знать о нем что-нибудь.

— Но я-то ничего не знаю о твоем отце! Я уже говорил тебе. Спроси у бабушки!

Она посмотрела на него сверху вниз.

— Почему никто не желает говорить о моем отце? Почему никто не может мне о нем рассказать?

Пик лягнул ее в плечо.

— Знаешь, довольно трудно рассказывать о том, кого не знаешь — вот и все объяснение. Может, у тебя проблемы со слухом, а?

Она не отвечала. Вместо этого бросилась бежать, быстро перешла на служебную дорогу, обогнула стоянку, пробежала через игровое поле к холмам и реке. Горячий влажный воздух обдувал ее лицо и ноги, когда она бежала по свежеподстриженной траве. Девочка бежала с такой скоростью, будто кто-то ее преследовал: руки и ноги равномерно двигались, грудь вздымалась и опускалась в такт размеренному дыханию. Пик удивленно посмотрел на нее и вцепился ей в футболку, чтобы удержаться от падения. Нест слышала, как он сердито бормочет что-то на ходу, но из-за ветра в ушах не слышала его слов. Она как будто исчезла из мира, осталось лишь бегущее тело и стук сердца. Девочка пересекла открытое поле, главную дорогу, перепрыгнула через разделительную цепь и очутилась у рощи перед погребальными холмами. Бежала она яростно, ей вдруг пришла мысль, что ей не удастся остановиться: так и будет бежать, пока позади не останется весь мир.

Но она остановилась. Добежала до скамеек для пикников через дорогу от захоронений и замедлила ход, все еще ощущая жар, но быстро успокаиваясь и забывая свои тревоги и сомнения. Пик тявкал на нее, словно маленький злобный песик, но Нест не обращала на него внимания, оглядываясь в поисках Двух Медведей и духов Синиссипи. Она взглянула на запястье. Почти полночь, а никого нет. Холмы были темными и безмолвными на фоне освещенного на юге горизонта. В парке тоже ни души. Ни малейшего движения. Даже пожирателей не видать.

Но в воздухе ощущался запах дыма, острый, щекочущий ноздри.

— Где он? — тихо спросила она у темноты, поворачивая голову то вправо, то влево.

— Я здесь, Гнездо Маленькой Птички, — ответил знакомый голос, и она так и подпрыгнула при его звуке.

Он стоял прямо перед ней, так близко, что она могла протянуть руку и дотронуться до него, если бы захотела. Он материализовался из ниоткуда, вышел из ночного горячего воздуха, из эфира. Он был голым по пояс, в мешковатых штанах и изношенных армейских ботинках. Он раскрасил лицо, руки и грудь замысловатыми черными полосами. Длинные волосы заплетены в косы и украшены сооружением из перьев. Если раньше он показался ей большим, то сейчас — просто громадным; на медной коже играли блики.