Кость войны - Антон Корнилов

– Мне нужны механики, – зазвучал в царских покоях голос, который все уже давно забыли. – Механики, каменщики и кузнецы. Самые лучшие и как можно скорее…

Через секунду дворец гудел растревоженным ульем. Анис, подмощенный подушками, со своего ложа раздавал указания. Когда мастеровых доставили, он сам, без посторонней помощи, покинул покои и спустился в лабиринт дворцового подземелья. Несколько месяцев он оставался там с тремя каменщиками, кузнецом и придворным механиком. Еду, вино, необходимые инструменты и материалы доставлял ему один и тот же слуга – больше никого во всем огромном дворце не осталось – таков был последний приказ царя.

Этот слуга рассказывал как-то: спустившись в очередной раз в подземелье, он застал Аниса в глубоком раздумье. Тот сидел спиной к нему, сидел прямо на полу, окутанный до поясницы легкой паутиной, положив руки на колени, и мерно выговаривал медленные слова.

– Уничтожить невозможно… – говорил Анис так, будто вел с кем-то длинный разговор, – спрятать нельзя. То, что спрячет один человек, всегда может найти другой. Пусть ищут… Тайну похоронить нельзя, а я и не буду ее хоронить. Пусть дорога останется открытой. Но каждый, кто пройдет по этой дороге, найдет лишь смерть. Страшную смерть. Пасть захлопнется, спасения не будет. Пасть будет поглощать одного за другим. Год за годом, век за веком. Те, кто жаждут вещи из Тьмы, обретут ее. Но и останутся рядом с ней навсегда. Да будет так.

Работы в подземелье закончились. Из всех шестерых на поверхность вышел лишь один Анис. Механика, каменщиков и кузнеца царь самолично заколол мечом, как только надобность в мастеровых отпала. Изумлялись придворные… Нет, не тому, что Анис после многих лет болезни не разучился держать меч. И не тому, что он, раньше никогда жестокостью не отличавшийся, хладнокровно убил невиновных. Все знали, что делал царь в подземелье, и все знали, что рабочих, создававших такие сооружения, неизменно убивают – чтобы сохранить тайну. Изумление вызвала непонятная милость Аниса к старому слуге, носившему в подземелье пищу и материалы для строительства. Ведь он знал расположение тайного места, хоть и никогда не бывал, конечно, в самом хранилище…

Поднявшись к солнечному свету, Анис вдохнул полной грудью раскаленный воздух – да так и замер с открытым ртом. Он упал на руки придворных уже мертвым – как-то уж необычно быстро обмякшим, словно кто-то невидимый мощным рывком выхватил из него душу…

А старый слуга на следующий же день после смерти царя бесследно исчез. Поговаривали, что владетель из соседнего захудалого царства послал людей выкрасть старика…

– Наверное, этот царек был первым, чьи кости погрузились в зловонную грязь черной ямы… – выговорил Берт и, проведя ладонью по глазам, очнулся.

Что это было? Наваждение? Сон?.. Человеческие эмоции оставляют отпечаток на неживых предметах – он знал это и раньше. А здешние камни пережили много, очень много… Но никогда еще прошлое с такой ясностью не вставало перед Ловцом…

– Проклятое место… – прошептал он, не сводя глаз с жуткого шлема-черепа, – проклятое место…

Теперь все ему стало понятно. Почему-то раньше его нисколько не настораживало странное несоответствие – если Анис желал скрыть, где покоится Кость Войны, зачем ему было оставлять ключ к тайнику? Вряд ли комнату, где малое становится большим, мог построить кто-то еще, кроме самого Аниса.

Повелитель древнего царства открыл путь к тайнику, но идущие по этому пути не догадывались – вовсе не тайник найдут они. А смертельную ловушку, из которой нет выхода. Человек нажимал один из рычагов, и после этого участь его была решена. Иных размалывало между камнями пола и плитой потолка. Иные проваливались в яму, и их страдания длились дольше. Хитрая механика ловушки не душила несчастных быстро – люди умирали от голода, а вовсе не от недостатка воздуха. Ловушка захлопывалась намертво. И открывалась только тогда, когда еще один безрассудный проникал в нее.

Сколько искателей приключений приходило сюда? И все навеки остались здесь… И теперь, когда тайна хранилища вновь открыта, сколько еще людей погибнет?..

Пока кто-нибудь не найдет способа вытащить Кость Войны из этой смрадной ямы.

Пока какая-нибудь нечеловеческая сила не поможет человеку вытащить Кость Войны из ямы.

Факел медленно угасал.

Тьма сгущалась вокруг Берта. Ловец пнул ногой шлем-череп и уселся в грязь.

Где-то наверху глухо заскрежетала каменная плита…

– Святые угодники! Эти дикари думают, что совершают благое дело.

Самуэль, едва живой от ужаса, слабо трепетал в цепких руках пустынных воинов.

«Я для них вовсе не человек! – бились в его голове отчаянные мысли. – Мое тело – всего лишь оболочка! То, что внутри меня, – вот моя истинная сущность! Красный Огонь! Швырнуть меня в огонь для них – все равно что бросить рыбу в воду…»

Языки костра, вздрагивая, тянулись к звездам темно-синего небосвода. Вокруг огня плясали люди в развевающихся белых одеждах. Тени от них вихрем носились по камням, пятнали хлипкие хижины. Женщины, из-за своих черных одежд почти невидимые в темноте, сгрудились кучками. В пляске они не участвовали, зато звонко били в ладоши и выкрикивали что-то тонкими голосами.

В поле зрения Самуэля выплыла широко ухмыляющаяся бородатая физиономия Исхагга. Он прокричал несколько слов на своем языке и радостно закивал, как бы говоря: «Скоро! Уже совсем скоро!»

Господи, что же делать? Они не привязали его к шесту, не развели костер вокруг него, как принято сжигать человека. Они явно намереваются просто швырнуть его в пламя, уверенные в том, что родная стихия сразу примет сущность Красного Огня, соединится с ней, обретя силу, необходимую для снятия проклятия…

Самуэль не сомневался: так оно и будет. Ожидания дикарей вполне оправдаются. С него не сняли одежду: куртка со множеством карманов, напичканных адскими искрами, львиными зевами, пламенем преисподней и прочими оконченными и неоконченными творениями, рванет так, что об этом дне среди народа Исхагга еще долго будут слагать легенды…

Исхагг, не вышедший из транса бешеной пляски, размахивая руками, приближался к воинам, поддерживающим Самуэля.

Кажется, начинается… Самуэль весь похолодел от страха.

«Ничего, – мелькнула в его голове полубезумная мысль. – У меня еще будет время погреться…»

Тревожные крики руимцев привлекли внимание Сета.

Что там еще случилось?

Он отбросил кость, которую сосредоточенно обгладывал, не чувствуя голода, чувствуя лишь насыщение желудка, разумно набирая сил для предстоящих поисков. Поднялся, вытирая измазанные жиром руки об одежду, и окликнул пробегавшего мимо оборванца.

Тот остановился, но не сразу. Пробежал по инерции несколько шагов, обернулся… На мгновение заколебался – словно сомневаясь, стоило ли подходить к Сету – но все же подошел.

– Почему паника? – прикрикнул Сет.