Последний богатырь - Николай Шмигалев

Да, и если у вас возникло ощущение, что обычно скромный (если не сказать трусли… э-э, чересчур осторожный) Савко совершил свой поступок из любви и жалости к близкому другу, то, с определённой долей уверенности смею вас разочаровать. Нет, конечно, «любовь и жалость к ближнему» здесь, безусловно, имели место быть, но основной движущей силой этого слабака, стала жалость (если можно так выразиться) к сокровищам. Как можно было так небрежно, бесхозяйственно, а в свете последних событий и неосмотрительно, со стороны дракона, относиться к драгоценностям! Вот он и поплатился.

Может быть, это был один из редчайших случаев, когда блеск «презренного металла» пошёл на благо людям, затмив «страха глаза великие». Но, несмотря на эти нюансы, всё равно герой Саван, ох герой!

У меня всё, предлагаю вернуться к месту событий. Кстати, что там с драконом?

А что с драконом, у любой другой твари от удара таким «камешком» череп в два счёта надвое бы раскололся, если не натрое, это также верно как дважды два четыре, а у огнедышащего только лишь искры из глаз прыснули, и взгляд замутился, отчего стоявший пред ним богатырь раздвоился. А со стороны почти и не заметно было, что после пропущенного удара дракон поплыл слегка.

– Боря, брат, хватай бревно! – прокричал Саван, скатываясь по драконьей шее. – Добивай, чудище!

Перебор-богатырь от его крика вышел из оцепенения и, перепрыгнув через лапу дракона, схватил бревно.

– Так ты сын… – пробасил дракон, но опять ничего не успел уточнить. Перебор со всей своей богатырской силушки приложился «чуду-юдищу» бревном по лапам и такой вот подсечкой повалил его на пол.

– Так ты… – уже не пробасил, захрипел, поднимаясь, дракон, и опять его перебили.

– Мочи его! Мочи! – завизжал Саван, видя, как дракон пытается расправить крылья.

Богатырь запрыгнул на противника, пресекая попытку того подняться. В могучих богатырских руках тяжёлое бревно порхало как бабочка, и должно было ужалить больно как взбесившаяся оса. Один решающий удар и конец дракону. Один удар!

Перебор занёс над драконом остро заточенное бревно.

– Нет! Не делай этого!!! – взмолился дракон, посмотрев в глаза богатырю. Перебор как ни всматривался совсем не увидел в его взгляде страха пред скоропостижной смертью, а читавшееся в жёлтых зрачках отчаяние было какого-то совсем иного толка. – Нет… я не… убивал твоего отца… – выговорил дракон, от этих слов Перебор вздрогнул и опустил кол. – Он жив!

– Держи же живодёр! – «прожужжал» Саван и «ужалил» вторижды, опустив на голову поверженного чудовища булыжник. Со второго раза он отправил рептилию в глубокий нокаут и опять замахнулся камнем для контрольного удара в драконий висок.

– Постой, Савко, хватит! – крикнул Перебор и, спрыгнув к товарищу, вырвал из его дрожащих рук камень. Отбросив подальше это действенное против драконов оружие пролетариата, богатырь положил руку на шею чудовища и пощупал пульс. Сердце дракона работало как часы. – Спасибо тебе, конечно за подмогу своевременную, дружище, я твой вечный должник, однако добить мы его всегда успеем. А ты слышал, что он в конце сказал?

– Конечно! От такой контузии и у тебя шарики за ролики закатились бы, – ухмыльнулся Саван, чрезвычайно гордый тем, что он почти в одиночку и почти голыми руками, почти одолел такого почти непобедимого зверя.

Перебор, в задумчивости переминаясь с ноги на ногу у распростёршегося исполина, ничего не ответил.

– А может он, того, попросту зубы заговаривал, – вновь криво усмехнулся «блаженный», и озвучил народную мудрость, – Жить захочешь и не так раскорячишься, в смысле, не то залопочешь. Давай лучше пришьём его, пока этот говорящий «динозавр» не очухался.

– Нет, здесь не всё так просто, – покачал головой богатырь. – Думаю, всё-таки надо его допросить, уточнить, что он имел в виду, говоря про отца.

– Ой, сожрёт он нас, – скептически отнесся Савко к богатырской идее «допросить», – и ведь не поперхнётся, зараза.

– Пожалуйста, давай, всё же рискнём, – попросил Перебор товарища и, увидев, что дракон стал подавать признаки жизни, наступил тому ногой на горло и нацелил острие кола не в бровь ему, а в глаз.

Дракон прокашлялся гарью и, открыв поддёрнутые туманом глаза, обнаружил бревно ещё не в своём глазу, но уже на опасно близком от зрачка расстоянии.

– Где я? – прохрипел дракон сдавленным в районе глотки голосом.

– Где-где, в своей норе, – рифмованно съязвил Савко, перебирая груды самоцветов.

– Позволь мне, Савко! – попросил товарища не вмешиваться в допрос, Перебор-богатырь.

– Да, пжалста! – щедро «позволил» распоряжаться, Савко, по большому счёту, своей законной добычей и вернулся к подсчёту уже практически своего золотишка.

Богатырь склонился над драконьей мордой.

– Не делай резких движений, ясно?! – качнул бревном Перебор, показывая тем самым, что у него всё под контролем.

– Ясно! – ответил дракон, ещё бы ему было неясно.

– А теперича отвечай, что ты подразумевал, говоря, что мой отец жив?

Дракон озадаченно посмотрел на богатыря – что же ещё можно подразумевать под тем, что он сказал, якобы его отец жив, кроме как того, что его отец жив, конечно, при условии, если богатырь сам ничего не перепутал в своей первоначальной истории про своего якобы отца.

Вы тоже запутались, дорогой читатель, и потеряли причинно-следственную нить повествования? Не переживайте, сейчас, проведём очную ставку и все тома этого «глухаря» расставим по своим полочкам. Тем более что дракон начал «колоться», на следопыточном официальном жаргоне – давать показания.

– Это длинная история, – обнадёживающе прохрипел дракон.

Словосочетание «длинная история» говорит о том, что существо готово к «чистосердечному признанию», при условии, что ему засчитается ещё и «явка с повинной».

– Ничего. Ты детали опусти, суть только поведай, – приготовился богатырь «записывать на корочку» показания «потерпевшего» и «подозреваемого» в одном лице. – Только, чур, не врать.

– Хорошо! – ответил дракон. – Если ты прекратишь меня душить, я попробую всё объяснить.

– Валяй! – ослабил давление на упёртую в горло ящера ногу, Перебор.

– Эта история началась лет эдак пятнадцать-двадцать назад, – начал дракон излагать свою версию «длинной истории».

– А точнее дату назвать нельзя?! – подал голос Савко из-за драгоценных холмов. Оказывается, одним ухом он всё же принимал участие в «допросе». – Уж больно временной разнос великоват. Давай-ка конкретней.

– Точнее я не помню, – парировал дракон. – Здесь календарей не имеется.

– Допустим, что не помнишь, – согласился с доводом дракона богатырь. – Что было дальше?

– В ту далёкую пору, жил-был на земле рунийской, богатырь, тоже рунийский, – продолжил дракон. – Многими славными делами он прославился. От всяких-разных напастей оберегал он землю родимую. Не давал ни супостату иноземному, ни шушере местной поганой разгуляться в чертогах отечественных.