Холод, пиво, дробовик - Андрей Круз

Третий канал, аварийный. По идее, эта рация должны отсюда чуть не до Форта добивать, это же не радиосвязь, это другое.

— Вызываю опорник Патруля у Рудного! — проорал я куда-то в магический эфир. — Гордеев из Патруля вызывает опорник у Рудного. «Рудный», как принимаете? «Рудный»!

— …Имаем плохо! — неожиданно донесся ответный голос. — …Атн… цать ми… т…

Я этот голос и сам мог с трудом слышать, слова угадывал. Изложить проблему не получится. Но про «пятнадцать минут» понял — помехи все слабеют, скоро будет связь. Кстати…

Зажигательную и «тормоз» в ружье. Затвор опять в заднее.

Опустился на колени, снял рюкзак, извлек подсумок с запасными патронами, начал набивать бандольеро до полного. Сколько-то продержусь, должен продержаться. Рюкзак опять на спину, хоть и не очень хочется, но случись бежать — бросать его точно нельзя. Без него здесь можно и не выжить.

Опять что-то чувствую… как щупальце какое-то пытается меня нащупать, шарит вокруг, вот-вот заденет. Замер, про себя читая непонятно как и всплывшие в памяти «Отче наш» и «Богородицу». Я ведь неверующий, я и выучил их случайно, в детстве еще, просто из любопытства и по причине хорошей памяти, и читаю сейчас… а они во мне страх забивают. И еще хочется думать, что где-то там, высоко-высоко, есть кто-то, кто может меня услышать — и хоть как-то помочь. Потому что не может быть так, что черная тварь, явное Зло, просто ходит вокруг, и оно существует, и ему можно, и нет ничего такого, что может поставить ему заслон, берега обозначить, по-блатному говоря.

Взял в руку еще одну «сверхновую», приподнялся, выглядывая в окно… нет этого черного, но есть еще мертвый волк и… сугробник… да, это сугробник, но кто же его грыз так?

Просто стоят, смотрят на здание. Собирают силы? Очень может быть. По одному меня достать не получается, тот, кто их собирает, это уже понял. А где он сам?

Из круга выходить не хочется. Может, это и самообман, но я чувствую, как он меня защищает. Темный где-то здесь, не ушел он, это я по мертвым тварям вижу. Где-то здесь. Но в самом здании горотдела тихо, тут без шума не пройдешь, весь пол крошеной штукатуркой засыпан. На таком покрытии я даже кошку услышу. Насчет моей теории о том, что Темный телепортируется, думать много не будем, а то мне этой идее противопоставить нечего. Кроме разве что еще одной «сверхновой». И по какой-то причине он же до сих пор ко мне не прыгнул, верно? Значит, не может. Или не хочет. Или боится. Меня.

Покрутил «сверхновую» в пальцах, потом закинул ее в патронник, задвинул затвор. Вот проверю кое-что…

Встал, прицелился в сугробника, выстрелил. Сугробник исчез в нескончаемой ослепительной вспышке, а вот волк вдруг, к удивлению моему, просто побежал. Я с трудом его видел, но он несся по сугробам до тех пор, пока не исчез между домами.

Вот как?

То есть этот Темный действительно убегал от вспышек?

Я присел, пытаясь проморгаться от невыносимо яркого, как сварка, света, а по потолку бегали вперегонки отблески огня. Когда они наконец затихли, я опять выглянул в окно. Сугробник просто лежал на снегу, не двигаясь. И что удивительно — он выглядел целым, хотя я ожидал увидеть кучку обугленных костей.

То есть это именно свет, а не огонь? Так получается? Ну да, свет против Тьмы, и все такое.

Интересно, сугробника быстро убило? Или как зажигалкой? Не разглядеть было. Полезно бы знать.

Я вытащил из приклада три патрона с серебром и воткнул вместо них еще три «сверхновых». И еще одну в руках держу, затвор у меня опять открыт.

Присутствие. Присутствие чего-то плохого, совсем рядом. Где-то очень близко. И шуршание шагов по крошеву на первом этаже.

Это Он там идет, что ли?

При одной мысли об этом душа провалилась куда-то в желудок, по позвоночнику побежал мороз. Судорожно вздохнув, я совершенно неосознанно начал повторять молитву, а затем вкинул патрон в ружье и тихо задвинул затвор, словно опасаясь шумом спровоцировать атаку.

И вдруг меня накрыло. Страхом, паникой, всем сразу, захотелось завыть и выброситься в окно, и пусть или помереть, упав на землю, или бежать. И все равно, что будет, только не оставаться здесь лишней секунды, мгновения, удара сердца.

Я обернулся.

Темный стоял почти у самой границы моего круга. Он стоял, распространяя вокруг волну ужаса, чудовищного, смертельного ужаса, но он не видел меня. Я даже смог его разглядеть — просто клубящаяся тень, сгусток мрака, и лишь глаза светились безумным, ледяным, острым, как нож, светом. И Он просто шарил перед собой рукой, словно чувствуя, что я прямо здесь, но не в силах меня разглядеть.

— Отченашижеесинанебесехдасвятитсяимятвоедаприидетцарствиетвоедабудет… — затараторил я про себя одним бесконечным словом, чтобы забить, задавить в себе рвущийся наружу вопль ужаса, а затем, поражаясь тому, что руки у меня все же действуют, поднял дробовик, сунул его почти в упор в грудь Темному — и выстрелил.

Свет. Бесконечный свет, который прорвался даже сквозь закрытые в последнюю секунду веки, несмотря на то что я отвернулся и просто скатился на проем вниз, как можно дальше от долгого и беззвучного вопля, который раздирал мозг и душу в клочья…

— …неввединасвоискушениеноизбавинасотлукавогоотченашижеесинанебесех… — и бежал на четвереньках по следующему проему, буксуя на битой штукатурке и заснеженной плитке.

Второй этаж, тупик. И вдруг… чувство отсутствия Его рядом. Его нет на третьем, он просто исчез.

Я вздохнул судорожно, так глубоко, что судорога свела грудину. Рванул затвор, загоняя следующий патрон в ствол, потом сказал, глядя на грязную ушанку, завязанную на голове поднимающегося по лестнице мертвяка:

— А вас, гниды, я щас на ноль помножу.

И выстрелил.

И думаю, что сейчас связь должна наладиться.

Да, связь вчера наладилась, как я и надеялся. Как только Темный или умер, или ушел, или развеялся, или развоплотился — я ни малейшего представления не имею, куда он делся. Помню только сначала безумный свет без всякого тепла, а потом разбежавшуюся волну холода — и уходящий, как вода в песок, страх. После этого, «на откате», я буквально сгеноцидил двух мертвяков, дохлую собаку и такого же дохлого волка, и даже встретил высланную за мной группу на дороге. Истребил с наслаждением, словно отомстил за испытанный ужас.

Патрульные подъехали в силах тяжких — на «бардаке» и «садко» с кунгом, в который меня и посадили. Кунг изнутри был расписан рунами и защитными пентаграммами, изолирован от всех воздействий хитрой кабельной оплеткой, а компанию мне составил молодой колдун из тех, что работают на всех правоохранителей из Форта на подряде, — тоже одна из преференций, выторгованных Гимназией.

Колдун дал мне выпить чего-то одновременно и выводящего излучение, и, как он сказал: