Veritas - Рита Мональди

Хотя эта внезапная смена тона беспокоила меня, я кивнул.

Атто вынул из жакета сложенный вчетверо листок бумаги, в котором оказалось письмо. Он открыл его и протянул мне. Письмо было написано по-итальянски.

Следуя горячему желанию организовать Вашему Величеству интереснейшую капитуляцию, а также заявить о нашем живейшем старании, о том, что мы хотим приложить все силы к тому, чтобы закончить ту войну, которая столь долгое время и крайне прискорбным образом сотрясает всю Европу, мы передаем это послание надежному человеку, чтобы Ваше Величество получило известие о нашем предложении и могло принять решение, которое покажется Вам подходящим и необходимым.

Поскольку испанская Фландрия, как всем известно, вот уже на протяжении многих лет находится в постоянном волнении из-за войн и восстаний, вследствие чего ей требуется крепкая и уверенная рука, нам думается, что передача этих земель дому Савойских в нашем лице было бы поистине подходящим средством для того, чтобы освободить эти земли и этот народ от тяжких страданий.

Подобное решение привело бы войну немедленно и неотвратимо к тем самым результатам, которые более близки Вашему Величеству и наихристианнейшему королю Франции, вследствие благодарности, вызванной необходимостью.

Мы рекомендуем себя Вашему Величеству как верного и преданного слугу и выражаем горячее желание способствовать восстановлению мира и оказать драгоценную услугу Вашему Величеству.

Евгений Савойский

– Конечно, это копия. Оригинал находится в руках короля Испании, Филиппа V, к которому и обращено это письмо, – прошептал Атто.

Он сложил письмо и снова молниеносно спрятал его в тайник, бросив мне при этом довольную улыбку. Даже не видя меня, он наверняка догадывался о моем озадаченном выражении лица.

– Все это случилось в начале этого года, – еле слышным голосом продолжал он.

Неизвестный офицер привез это письмо к испанскому двору, где правил Филипп Анжуйский, внук «короля-солнце». Ему удалось лично вручить это письмо Филиппу, затем он исчез. Молодой король Испании был в растерянности, когда прочел эти строки.

– В этом письме Евгений предлагает сделку, – сказал я. – Если Испания свои владения во Фландрии…

– Ты называешь это сделкой, – перебил меня Атто, – однако на самом деле это предательство. Евгений говорит: если Испания пообещает передать мне во владение и правление свои территории во Фландрии, то из благодарности я уйду с поста австрийского полководца. Лишившись своего верховного главнокомандующего, император наверняка согласится на перемирие, которого так сильно желает Франция, и дорога для мирных переговоров будет открыта.

Я молчал, огорошенный таким открытием. Поворот, который принимал наш разговор, мне не нравился.

Филипп, продолжал Атто, тайными путями немедленно послал копию письма в Париж, где его прочли только два человека: «король-солнце» и его министр Торси.

– Ты должен знать, – заявил Атто, – что моей скромной персоне была оказана честь передавать Торси все те сообщения, которые иноземные дипломаты хотят переправить по неофициальным источникам. Короче говоря, при дворе мои услуги ценят очень высоко. Что ж, его величество и министр Торси решили доверить эту миссию мне.

– Вы говорите о своей мирной миссии?

– Именно. Молодой католический король Испании и его дед, наихристианнейший король Франции, конечно лее, не могут принять столь дерзкого предательства. Однако могут воспользоваться ситуацией и достичь тех же результатов: мира. Поэтому они решили послать меня в Вену, чтобы, как и подобает, проинформировать о предательстве Евгения того, кого оно касается.

– Кого оно касается? – запинаясь, пробормотал я, уже догадываясь, к чему он клонит.

– Конечно, императора. И ты мне поможешь.

Должно быть, ужас настолько драматично отразился на моем лице, что племянник Атто спросил меня, не желаю ли я стакан воды. Теперь мне было совершенно ясно, почему Атто заставил меня выслушать эту преамбулу о Евгении Савойском. Я вытер несколько капель пота у себя на лбу, холодных, словно потоки Дуная под зимней ледяной коркой. В той сумятице, что творилась у меня в голове, связывавшей в загадочном танце турецкого агу то с аббатом Мелани, то с Савойским, воцарялось тяжелое, будто мельничный жернов, понимание: Атто опять впутал меня в одну из своих интриг.

Что делать? Сразу отказаться помогать ему и, возможно, вызвать его гнев, что было сопряжено с опасностью того, что он отменит свою дарственную или совершит неосторожный поступок, а меня схватят как его сообщника? Или же пойти на риск и попытаться выполнить его пожелания, конечно же, принимая как можно меньше участия и надеясь, что он вскоре покинет Вену?

Одно было ясно: дар, сделавший меня зажиточным человеком, был платой не за услуги, оказанные мною ему в прошлом, а за те, которых он ждал от меня в совсем скором будущем.

– Боже милосердный, – сдавленно вздохнул я и в свою очередь принялся оглядываться по сторонам, проверяя, не слушает ли нас кто. – И в чем же, как вы полагаете, я могу быть вам полезен?

– Все очень просто. Мой маскарад императорского почтмейстера не может долго оставаться незамеченным в этом городе. Если я попытаюсь попасть ко двору, меня разоблачат как врага-француза и сделают из меня котлету. Для того чтобы попасть к императору, придется пойти коротким путем.

Он снова склонился ко мне, чтобы иметь возможность говорить еще тише:

– Как раз на той улице, где находится монастырь Химмельпфорте, живет человек, который очень дорог императору. Речь идет о девушке двадцати лет по имени Марианна Пальфи. Она – дочь верного императору венгерского дворянина и возлюбленная Иосифа.

– Возлюбленная? А я об этом ничего не знал… – озадаченно произнес я.

– Конечно, ты ничего не знал. Это сочные сплетни, которые венцы не доверяют чужеземцам. Но живущие здесь французские шпионы заботятся о том, чтобы они попадали в Париж. По совету Евгения Иосиф устроил здесь, на Химмельпфортгассе квартиру, прямо рядом с его дворцом. Она живет, если быть точным, в том домике, который принадлежит служительнице ордена Химмельпфорте, сестре Анне Елене Страссольдо, дворянке итальянского происхождения, которая в настоящее время является первой сестрой монастыря. Кстати, этот человек тоже мог бы послужить хорошим способом, чтобы попасть к Пальфи, – преспокойно заключил он.

У меня словно пелена с глаз упала: так вот зачем Атто устроил мне жилье в монастыре Химмельпфорте! Конвент находился в самом центре интриги, которую он намеревался разыграть, как раз между дворцом Евгения и квартирой возлюбленной Иосифа Победоносного. Я едва не сказал ему, что вижу его план насквозь, но времени на то, чтобы открыть рот, мне не хватило. Атто велел своему племяннику передать ему палку и поднялся.

– Хочу немного пройтись. Мы выйдем на улицу не вместе, это может вызвать подозрение, Ты спокойно посиди здесь, если хочешь еще немного побыть в тепле. Я велю позвать тебя, когда придет время действовать.