Похитители бриллиантов - Луи Анри Буссенар

одолжит мне нож, я берусь зарезать вас, как самую последнюю чикагскую свинью.

Гигант, на которого сыпались эти оскорбления, пришел в бешенство и с криком бросился на обидчика, человека ростом не больше пяти футов, сгреб его одной рукой, схватив за лохмотья, еле прикрывавшие его загорелую грудь, поднял, как ребенка, над своей головой и стал искать глазами, куда бы его швырнуть.

Но маленький человечек оказался храбрецом. Он использовал эти короткие секунды раздумья своего врага и, будучи подвешен между небом и землей, стал хлестать гиганта по лицу – по одной щеке и по другой. От такой дерзости гигант опешил.

Бац! Бац! Две увесистые оплеухи прозвенели, точно здесь били тарелки, и вызвали у многочисленных свидетелей этой необычайной картины возгласы удивления и восторга. А человечек не удовольствовался раздачей оплеух, которые были, пожалуй, не столь чувствительны, сколь обидны. Он уперся гиганту ногой в грудь и изо всех сил толкнул его. В руке мастодонта остались одни лохмотья, а их маленький владелец вырвался, сделал ловкий прыжок, вскочил на ноги как ни в чем не бывало и, держась за бока от смеха, воскликнул:

– Карай! А неплохо бывает иной раз одеваться в рванину! Ваше мнение, джентльмены? Но быть может, вам угодно поиграть всерьез? Тогда пусть мне дадут нож. Я принимаю на себя обязательство выпустить этому дураку все его кишки на вольный воздух. Тысяча чертей!.. Он не знает, с кем имеет дело, этот мерзавец! Я ему покажу, как связываться с человеком, который, прежде чем стать золотоискателем, был тореадором в Барселоне!

Раздался взрыв смеха, кругом зашумели голоса и посыпались замечания:

– Он прав, этот француз!

– Он не француз, он испанец!

– Все равно, он лихой парень, и Дик получил от него по заслугам.

– А все-таки глупо. Нельзя задевать такого джентльмена, как Дик!

– И так хлестать его по физиономии!..

– Нет, почему же? Он молодец, этот французик!..

– Ничего подобного! Надо было вызвать на дуэль и драться по правилам!

– Да ведь я сам только этого и прошу, черт возьми! – отозвался незнакомец. – Неужели кто-нибудь порицает меня за то, что я дал этому нахалу по заслугам? Но позвольте спросить, кто кого обидел? Я приехал сюда без сил и без гроша в кармане. Однако бедность не порок, я думаю? Мне подают стакан воды, а этот мерзавец опрокидывает мой стакан и смеется мне прямо в лицо. И все потому, что у него есть золото – несомненно, краденое – и он может лакать черри, а у меня нет ничего! Джентльмены, да любой из вас охотно разбил бы ему голову. Но я буду мстить по-своему. Я проткну ему брюхо и выцежу из него стакан крови. Вот так!..

Гром аплодисментов покрыл этот смелый выпад, и тотчас присутствующие стали заключать пари насчет исхода предстоящей схватки.

– Дуэль! Правильно! Правильно! Браво! Я ставлю на смелого французика!

– Сто фунтов стерлингов на Дика!

– Держу!

– Двести фунтов на француза!

– Держу!

– Дик сделает из него котлету!

– Ничего подобного! Он зарежет Дика, как свинью!

– Давно пора! Он здесь всем надоел, этот Дик! Он – животное, а не человек!

– Смотрите, смотрите, как он играет револьвером! Малыш повернуться не успеет, как Дик всадит ему пулю в череп!

– А вот и нет! Мы не допустим! Надо, чтобы был поединок. Честный поединок. У нас на прииске не каждый день увидишь что-нибудь забавное. Если Дик выйдет победителем, мы его линчуем сию же минуту.

Какой-то мексиканец с лицом оливкового цвета, в широкополой соломенной шляпе, в короткой куртке и широких брюках, доходивших до лодыжек, вышел вперед, бросил свою сигарету, церемонно снял шляпу и сказал, обращаясь к французу:

– Кабальеро, не угодно ли будет вашей милости сделать мне честь и воспользоваться моими услугами в качестве секунданта?

– Я буду считать это за честь для себя, сеньор, и принимаю с благодарностью.

– Ваша милость просили нож. Вот моя наваха. Не знаю ничего лучшего, когда надо кому-нибудь выпустить кишки.

– Вы крайне добры, ваша милость. Благодарю вас, кабальеро.

Вмешался рыжебородый англичанин с холодным, но симпатичным лицом:

– Джентльмен, вооруженный только ножом, не может драться на дуэли с мастером Диком, у которого в руках револьвер. Я предлагаю обоим почтенным джентльменам помериться силами в благородном рукопашном бою. Устроим им ринг – и go ahead!

На Дика наседали со всех сторон. Он уже и сам не знал, чего ему желать, и заявил:

– Бокс, револьвер, нож – мне все равно, лишь бы я его убил.

– А что касается меня, – ответил француз, – то, по правилам дуэли, выбор оружия принадлежит мне, потому что обида была нанесена мне. И я выбираю нож. А вы, увалень, берите, что вашей душе угодно. Мне все равно, лишь бы я нацедил из вас стакан красного винца. Позвольте, у меня мелькнула мысль. Вы хотите позабавиться, джентльмены?

– Конечно! Мы за тем и пришли!

– В таком случае вот что я предлагаю. Мы с моим противником станем в двадцати пяти шагах друг от друга и без права идти на сближение. Пусть он стреляет, а я буду пользоваться только ножом.

Предложение встретили громким смехом. Оно было так неожиданно и необычайно, что заставило усомниться в умственных способностях француза.

Один лишь мексиканец, предложивший свою наваху, посмеивался многозначительным смешком человека, который кое-что понимает. Но у тех, которые ставили на француза, физиономии вытянулись.

А француз звучным голосом, походившим на звон литавр, объявил:

– Джентльмены, я покажу вам нечто такое, чего вы еще, пожалуй, не видали. Я предоставляю этому человеку три раза стрелять в меня, раньше чем я пущу в ход свое оружие. Дарю ему три пули. Первую – потому, что я француз; вторую – потому, что он пьян; третью – потому, что он боится. Будьте спокойны, он промахнется. Что касается меня, то я всажу ему нож прямо в горло, между краями расстегнутого воротника. И я сделаю это, не сходя со своего места. Когда вам будет угодно, джентльмены? Я готов.

Эти последние слова окончательно покорили собравшихся. Они шумно выражали свое одобрение на всех языках мира. Отважный малый, чье спокойствие так резко подчеркивало бешенство американца, уже вырастал в героя.

– Еще одно слово! – добавил он. – Личность, которую вы зовете мастер Дик, промахнется, стреляя в меня, и перебьет немало посуды. Поэтому следовало бы потребовать у него известную сумму в залог, или же не ставить меня впереди буфета, потому что хозяин еще может потребовать, чтобы ему возместили убытки. Но кто ему заплатит, когда мастер Дик