Академия проклятий. Урок седьмой. Опасность кровного наследия - Елена Звездная

– Магистр Эллохар! – закричала я, и похлопала по огромному клыкастому лицу.

Безрезультатно. Кровь продолжает стекать по его могучему телу, дыхания уже практически не слышно. Что делать?

Я отбросила тряпку, обняла лицо магистра ладонями, и снова позвала, но теперь иначе:

– Даррен! Даррен, вы меня слышите?!

И демон дрогнул. Вздыбилась грудь, делая глубокий вздох, дрогнули веки без ресниц, затрепетали ноздри и Эллохар хрипло выдохнул:

– Дэя…

Не отнимая ладоней, посмотрела на раны – кровь продолжала течь.

– Даррен, вы меня слышите? – требовательно позвала я.

– Дэя… – полушепот, полустон.

И ничего больше… он все так же медленно умирал!

– Магистр Эллохар!

Безрезультатно, теперь он даже не отзывался.

– Даррен, – я вновь прикоснулась к его щеке.

И огромные глаза распахнулись.

Синие, как летнее небо, сверкающие, как охранительные кристаллы, и странные, как Миры Хаоса. Несколько мгновений Эллохар молча смотрел на меня, но едва я убрала ладонь с его щеки, вздрогнул, и потянулся ко мне. Громадными, когтистыми, жуткими лапами высшего демона. Я отпрянула сама того не осознавая, поскользнулась, упала в окровавленную воду и отползла, пока не уперлась спиной в один из огромных камней.

Демон дернулся, рыкнул и сквозь его раны прорвалось синее пламя. Я зажмурилась, несколько мгновений просидела так, а когда открыла глаза – передо мной на корточках сидел магистр Эллохар, уже нормальный, и внимательно вглядывался в меня.

– О, слава Бездне! – с облегчением выдохнула я.

Магистр молча склонил голову к левому плечу, все так же пристально глядя на меня, затем я услышала его хриплое:

– Прости.

Я недоверчиво-удивленно взглянула на магистра, решила не вдаваться в подробности его непонятного поведения и спросила:

– Вам уже лучше?

Темно-синие глаза изменили цвет, став почти черными. Затем мне задали странный вопрос:

– Что ты здесь делаешь?

Ой… а вот это уже странно.

Отползла бы подальше, но некуда, и я, стараясь говорить спокойно, пояснила:

– Вы были ранены. Потеряли сознание. Властитель Хаоса перенес нас сюда, приказал промыть ваши раны, там песок был, я промыла, но кровь шла не переставая, а вы… вы не приходили в себя.

Резко поднявшись, Эллохар выдохнул яростное:

– Дед!

Мне стало как-то нехорошо от тона и едва сдерживаемой ярости магистра, а после стало еще веселее:

– Руку, прелесть моя.

Молча протянула. Ледяные пальцы обхватили мою ладонь, затем магистр дернул, заставляя подняться, прижал к себе.

Вспыхнуло синее пламя.

И почти сразу взревело, оглушая, опаляя кожу.

– За какой бездной! – прошипел Эллохар.

И вновь вспыхнуло пламя… черное.

* * *

Мокрое платье неприятно липло к ногам, в ушах стоял гул ветра, песок ощущался струящимся по лицу и рукам, а затем я услышала глухое:

– Как ты мог?!

Песок отступил, я, открыв глаза, увидела город в Мире Хаоса, огромный, раскинувшийся на десяти холмах, темный, величественный и прекрасный город истинных темных.

И тут прозвучало насмешливое:

– Так быстро нашел меня? Твоя сила растет.

Отступив от магистра Эллохара, с некоторым недоумением посмотрела на правителя Арвиэля, стоящего на холме в белом расшитом огненными всполохами халате. Властитель Хаоса в истинном облике весело подмигнул мне, и вновь обратился к внуку:

– Ты не оценил мой подарок? Зря. В любом случае девочка твоя, и Миры Хаоса не покинет.

После этих слов властитель Ада демонстративно отвернулся, вернувшись к созерцанию собственной столицы. Я просто молчала, не понимая, что это сейчас было, магистр Эллохар оказался единственным, жаждущим продолжить разговор:

– Дед!

– Забавно, что ты сумел сдержаться, – задумчиво ответил повелитель Арвиэль, – регенерация плюс обращение… Я был уверен, что вы уже перешли к активным действиям. Впрочем, меня всегда восхищало твое умение контролировать себя, что так не свойственно жителям Хаоса.

– Дед! – рык разнесся над всем холмом.

– Даррэн, – спокойствие в голосе властителя Миров Хаоса отдавало некоторой усталостью, – ты принц Хаоса, ты мой наследник, желаешь ты того, или нет, ты моя гордость, всегда был ею, но меня потрясло то, насколько важна для тебя эта женщина. Ты ценишь ее больше чем собственную жизнь, ты настолько боишься даже просто испугать, что рискуешь собственной безопасностью. Она – твой третий круг. Это неприемлемо, при условии, что женщина принадлежит другому.

И только после этих слов я начала осознавать происходящее и в замешательстве посмотрела на магистра.

– Все хорошо, прелесть моя, – голос лорда Эллохара был откровенно пугающим, – я верну тебя обратно.

Смех и спокойное от Арвиэля:

– Тебя я удержать не в силах, Рэн, но твоя девочка Миры Хаоса не покинет. Хочешь – проваливай, не желаешь – оставайся. Госпожа

Риате будет жить в твоих покоях, считай ее еще одним поводом вернуться домой. На этом все.

Черное пламя взвилось, окутывая нас. В то же мгновение магистр обхватил меня за плечи, прижал к себе, и я услышала его тихое:

– Амулет. Мой.

Огонь заревел, а едва угас, я оказалась стоящей посреди удлиненной комнаты, со шкафами и столиками из черного стекла, среди белоснежных ковров и дающий красный свет светильников.

И окрашенная кровью вода грязными, смешанными с черным песком потеками стекала на белоснежный ковер. И никого вокруг! Совсем никого!

– Вам лучше переодеться, Дэя, – услышала я голос повелителя Хаоса, прозвучавший откуда-то сверху. – А после мы с вами побеседуем.

– О чем? – стараясь сдержать дрожь, спросила я.

– О вашей сообразительности, госпожа Риате. И конкретно о том, какую угрозу мне и Хаосу несет лорд Риан Тьер.

Как он понял?! Как? Меня трясти начало, несмотря на все попытки выглядеть невозмутимой. Оправила складки платья, потянулась к рукаву – булавка с маленьким нитяным амулетом мной была пристегнута не к платью – со всеми этими переодеваниями я не решалась прикалывать его к одежде, а к амулету Риана. И сейчас я пробежалась пальцами по запястью, коснулась нитяного браслета и… сжала амулет Эллохара.

В следующее мгновение я провалилась в Бездну.

* * *

Открывать глаза, едва под ногами очутилась твердая почва, было страшно. Еще страшнее оказалось слышать свист ветра в абсолютном безмолвном молчании… И холод, обжигающе-ледяной холод.