Украденная беременность - Соня Мишина

— Ну, вот, дальше совсем просто, — сообщила бодрым тоном.

— Все еще дорабатываешь сайт для центра детского досуга и творчества? — удивил ее Федор тем, что помнит их давний разговор.

— Нет, тот заказ я уже сдала, теперь вот взяла кое-что попроще. Вообще, не хочу сейчас браться за сложные и длительные проекты, ведь через пару месяцев мне в декретный отпуск идти…

— Кстати, все хотел поинтересоваться, да к слову не пришлось, — Лукьянов отложил планшет и полностью развернулся к собеседнице, — какой у тебя был дипломный проект?

— О! Эта была та еще задачка, — хмыкнула Фая, — я разрабатывала адаптивный дизайн интерфейса для стандартных CRM.

— Насколько понимаю, ты с этой задачей справилась, — заметил Федор, и в глазах его вспыхнул неподдельный интерес человека, влюбленного в свое дело. — Хотелось бы взглянуть на твою разработку.

— Сейчас покажу, — тут же согласилась Фифа.

Она свернула окно с незавершенным проектом, отыскала и открыла папку под названием «диплом» и поставила ноутбук на столик так, чтобы Федор тоже мог видеть экран. Несколько минут они обсуждали технические моменты. Человеку со стороны эта беседа показалась бы разговором на птичьем языке, но сами собеседники понимали друг друга прекрасно.

— Очень красивое решение, — заявил, наконец, Федор. — С этим проектом ты вполне могла подать резюме в нашу компанию: мы приняли бы тебя без разговоров! Я, конечно, не Марк Цукерберг, и масштабы у InSecT куда скромнее, но в профессиональном плане ты бы встала на ступень-другую выше, чем сейчас.

— Я подавала, — усмехнулась Фифа.

— И твою кандидатуру отвергли?

— Как видишь…

— А кто тебя собеседовал?

— Егорьев, — назвала женщина фамилию человека, похоронившего ее амбициозные планы по трудоустройству.

— Понятно… Он у нас уже не работает. Пожалуй, нужно будет пересмотреть заявки всех соискателей, которым он отказал. А ты… не хотела бы войти в штат моих сотрудников?

— Может, со временем, — неуверенно проговорила Фая. — Точно не раньше, чем на свет появится малыш.

Женщина невольно положила одну ладонь на свой округлившийся животик, другой, выгибаясь и невольно морщась, потерла чуть затекшую поясницу. Глаза Федора потеплели, он открыл рот, чтобы предложить свою помощь, но тут Фаина схватилась за живот второй рукой и громко ойкнула…

— Что?! — испугался Лукьянов. — Тебе больно? Где?

— Нет, не больно… Ребеночек зашевелился, и я это почувствовала — впервые!

Фая переместила ладонь чуть вниз и вновь прислушалась к своим ощущениям.

— Вот! Точно! Опять толкается! — сообщила восторженно.

В этот момент Федор вдруг понял разом всех нищих и голодных, которые смотрят через витрину на румяную буханку хлеба и не могут насмотреться. Он почувствовал себя таким же нищим, ведь рядом сидела женщина, которая уже поселилась в его сердце, и говорила о том, что в ее чреве шевелится его ребенок, а он… он не смел прикоснуться к ней.

Лукьянов не мог ничего: ни положить по-хозяйски руку на ее животик, ни прижаться к нему щекой или губами… Желание ощутить движение маленькой жизни было так велико, что у мужчины защипало в глазах. Он невольно снял и отложил в сторону очки, сжал зубы и задержал дыхание, пытаясь унять взбрыкнувшее и сорвавшееся в галоп сердцебиение…

— Это чудесно, — выдавил сквозь стиснутое спазмом горло. — Я разделяю твою радость, Фая.

Фаина всегда была чуткой и наблюдательной. И даже в эту минуту, когда все ее внимание было приковано к внутренним ощущениям, она все же сумела заметить и понять все, что происходит с мужчиной, который сидел рядом.

Она первая потянулась к нему, взяла за руку, предложила, чуть смущаясь:

— Хочешь послушать?

— Да… — выдохнул Федор, соскользнул со своего кресла и опустился перед Фифой на колени.

Он вдруг совсем разучился говорить, но слов и не требовалось: Фая просто взяла его ладонь и прижала к своему животику.

— Погоди, сейчас, наверное, снова зашевелится, — шепнула едва слышно, словно боясь спугнуть то ли будущего ребенка, то ли его отца.

Малыш не подвел и почти сразу снова толкнулся — точно в центр мужской ладони.

— Давай, маленький, отпинай папочку, — засмеялась Фаина и этой шуткой удачно сняла напряжение и убила напрочь весь пафос момента.

— Интересно, это он ногой так? — пробормотал мужчина растроганно.

— Может, пяткой, а может, локтем, — голос Фаи звучал мягко и тепло. — Думаю, теперь малыш регулярно будет напоминать мне о своем существовании, хотя я и так не забываю о нем ни на миг.

— Я тоже, — кивнул Лукьянов, приблизил губы вплотную к тому месту, где ощутил движение, и обратился к ребенку: — я тоже постоянно думаю о тебе, маленький.

… Позднее Фая не единожды прокручивала в памяти, словно кино, этот чувствительный эпизод, и не могла понять, что ее умилило больше: восхищение Федора ее профессиональными навыками и талантами, или то, как прижимался мужчина ладонью к ее животу и — она это точно видела — с трудом сдерживал слезы.

Чем больше проходило времени, чем ближе она узнавала Лукьянова, тем яснее понимала, что приближается тот момент, когда она уже не решится сказать ему «нет», не сможет оттолкнуть, выбросить его из своей жизни.

Все в ней рвалось навстречу Федору и его чувствам — искренним и глубоким. И только разум все еще противился, паниковал, требовал не подпускать слишком близко мужчину, ведь рано или поздно он, как все мужчины, охладеет, отдалится, разлюбит, оставит ее одинокой и с разбитым сердцем…

Фае хотелось оторваться, отдалиться от Лукьянова хотя бы ненадолго, посмотреть на происходящее издалека и с холодной головой. Сегодня она позволила Федору приблизиться еще на шаг: согласилась, чтобы он поехал с ней на УЗИ, но сама уже придумала, как сделать, чтобы у нее появилось время на передышку.

Завтра она с ним поговорит…

25 декабря 2015 года. Поселок Михалково

Вечер пятницы для Федора и Фаины был приятным во всех отношениях. Они вместе прогулялись по улочкам поселка, затем поужинали в гостиной перед экраном домашнего кинотеатра под запись концерта известного итальянского тенора Андреа Бочелли.

— Завтра предлагаю устроить чайную церемонию. Я помню, что обещал тебе это, — предложил Лукьянов. — Все будет строго по канонам!

— Здорово! — обрадовалась Фая. — Всегда было интересно, как это происходит. Мне, наверное, следует одеться как-то по-особенному?

— Если скажешь свой рост и размеры, завтра у тебя будет настоящее кимоно, — пообещал мужчина.

Фая тут же озвучила требуемые цифры. Примерить кимоно ей было не менее любопытно, чем приобщиться к традиционному китайскому чаепитию. После ужина она переместилась на диван, и Федор, убрав со стола посуду и загрузив ее в посудомоечную машину, пристроился рядом.