Миграции - Шарлотта Макконахи

class="p1">— Ты ее не нашла, потому что она взяла фамилию твоего отца. По документам она была Стюарт, а не Стоун.

Он подходит поближе, сохраняя расстояние между нами: что-то мешает ему заполнить этот последний пробел.

— Милая, — произносит он с невыразимой нежностью. — Ты знаешь, что произошло. Ты помнишь?

Помню ли я?

Нет.

Но можно туда вернуться, правда? Вернуться в те времена, в те потаенные места.

Я могу раз за разом возвращаться в бревенчатый домик у моря. Раз за разом звать ее по имени. Раз за разом смотреть на ее тело в петле.

— Ох. — Я делаю вдох, мир мутнеет.

— Она тебя не бросила, — произносит Найл, вот только он не прав. — Она умерла.

Я киваю, один раз. Да. Теперь я это знаю. И где-то в душе знала это всегда. Как знала очертания ее распухшего лица, красноту выкаченных глаз, лиловые синяки на коже. Знаю, какими грязными были ее ступни — без опоры, туфель и носков. Хотелось их прикрыть, чтобы не мерзли. Дом этот был таким холодным.

Ноги слабеют и бесславно опускают меня в воду. Как же забавно, что такая важная вещь с такой деликатностью выскользнула у меня из памяти. Как падает трепещущий лист.

Что еще я потеряла, отпустила в свободный полет?

— Фрэнни, — произносит Найл. Я вижу: он стоит рядом со мной на коленях. Лицо расплывчато, прекрасно — и больше не лицо чужака.

— Вспомнила, — произношу я, и он прижимает тепло к моему холоду, губы к моим глазам, и я с такой силой ощущаю его знание. Уйду я сейчас или через десять лет, здесь для меня уже все кончено.

23

НА БОРТУ «САГАНИ», СЕРЕДИНА АТЛАНТИКИ. СЕЗОН МИГРАЦИЙ

— Пока вы здесь, — говорю я.

Все члены экипажа оборачиваются и смотрят на меня. Мы только что закончили завтракать в кают-компании — все, кроме нашего нелюдимого капитана.

Я прочищаю горло: не хочется этого произносить.

— Ну, давай уже, — подначивает меня Бэзил. — Судно разваливается на куски, если ты вдруг забыла.

— Аккумулятор в ноутбуке снова разрядился, и на сей раз перезарядить его не от чего.

В воздухе потрескивает боль. Это должно было случиться, но, произнеся это вслух, я убила у экипажа остатки надежды.

— Но все не так, как в прошлый раз: это не значит, что птицы утонули, — пытаюсь я уговорить и их, и себя. — Просто мы их больше не видим.

Дэш обвивает рукой любимого — Малахай делает отчаянные усилия, чтобы не сорваться при всех.

— Эннис считает, что это неважно, — произношу я еще тише. — Говорит, что знает, куда они летят.

— Эннис, на хрен, свихнулся, — заявляет Бэзил. — Не пройдет он по незнакомым водам. Да и никто не пройдет.

Это звучит уже не в первый раз. Вся команда на взводе от переживаний — их выбили из колеи незнакомые воды и поломка оборудования.

За советом я обращаюсь к Анику, но глаза его устремлены куда-то вдаль.

— Дела все хуже, — докладывает Лея. — Водный насос отказал, то есть нам не запустить опреснитель, питьевой воды осталось максимум на пару суток.

— Ах ты, господи. — Дэш роняет голову на стол.

— Ну, тогда все ясно, — подытоживает Бэзил. — Мы в жопе.

— И что нам делать? — спрашивает Мал. — Птицы птицами, а нам нужна вода.

Бэзил встает и начинает с агрессивной энергичностью мерить кают-компанию шагами.

— Что, слабо устроить бунт, даже если от этого зависит ваша жизнь?

— Ты о чем, Бэзил? — интересуется Лея.

— Пытались. Ник пытался, а если уж он не смог ему ничего втолковать, значит, старик совсем спятил. — Бэзила трясет от раздражения. — Нужно возвращаться на сушу. Самостоятельно.

— Это может сделать только шкипер.

— Любой из нас справится.

— Не в этом дело…

— А его можно запереть в каюте.

— Никто его запирать не будет! — отрезает Лея. — Он наш капитан.

Бэзил качает головой:

— Он и в азартных играх такой: никогда не знает, когда пора пойти на попятный.

— А ты пробовала? — спрашивает Дэшим, и я не сразу понимаю, что он обращается ко мне.

— Я? С чего это он станет меня слушать?

Все молчат.

— Я не собираюсь умирать ради этой посудины, — тихо произносит Бэзил, как будто из него выпустили весь воздух и всю злость. — Не собираюсь умирать ради рыбок, птичек и прочей хрени.

— Настоящие моряки, уже заходя на борт, понимают, что, возможно… — начинает Лея, но Бэзил обрывает ее: «Помолчи» — и она умолкает.

Я встаю. На палубе меня едва не сбивает с ног порыв ветра. На небе — белые полоски, они напоминают следы пены у нас за кормой. Я останавливаюсь, чтобы подумать, поймать какую-то мысль, но они все такие же эфемерные, как и облака, такие же бесплотные. Я не знаю, что делать, как добиться, чтобы все это кончилось, выторговать сушу, полицию и камеру, в которую я себе пообещала никогда не возвращаться. Но как иначе? Двигаться дальше безумие: «Сагани» скоро развалится на куски, и мы все семеро утонем, а того вернее — умрем от жажды.

Смотрю на человека на мостике. Лохматая борода, воспаленные глаза. Его упрямство. Его дети. Он похож на призрака. Одно исступление, контуров почти не осталось. Если мы подойдем к берегу, нам больше не вырваться. Застрянем навеки. Что-то внутри встает на дыбы: нет. Сила воли раз за разом превращает меня в чудовище. Взгляд впивается в нечто по правому борту. В паре километров, а может, и ближе. Какие-то предметы в воде, неподалеку от берега.

— Что это? — спрашиваю я у Дэша, который вернулся к работе над такелажем.

Он щурится против солнца:

— Садки, где рыбу разводят. Наверное, лосося. Рядом с сетями стоит судно.

Я бегу назад в кают-компанию.

— Аник, — говорю я, — подбрось-ка меня неподалеку.

Глаза старпома сужаются.

Все происходит быстро. Мы с Аником прыгаем в шлюпку, ее спускают на воду. Эннису мы ничего не сообщаем: Лея сказала, что, если мы сбросим обороты для остановки, с места уже, скорее всего, не сдвинемся, а я не хочу перекладывать на него это решение. То есть действовать нужно быстро. Мы подходим к судну, я вижу на борту людей, они за нами наблюдают. Судно поменьше «Сагани», но ненамного.

— Ola, — окликает меня один из моряков, — о que о traz para fora?

— Вы говорите по-английски? — откликаюсь я.

— Да, немного, — отвечает он.

— Нам нужна вода, — говорю я. — Генератор сломался, насосы не работают. Питьевая вода. Помочь можете?

Он указывает в сторону суши:

— Порт близко.

— Нам туда нельзя.

Вид у него озадаченный.

— Очень близко. На земле есть вода.

Он что-то говорит членам