Сашенька - Саймон Себаг-Монтефиоре

Ваня пригласил ее на ужин, но Сашенька ответила, что мать и так надолго выбила ее из колеи, и поспешила на свое новое место работы, чтобы встретиться с новым начальником. Чего еще желать молодой девушке, как не находиться в особняке балерины, в колыбели Революции, в центре Истории?

Сидя за столом, Сашенька услышала суету на первом этаже. Митинг в бальной зале с членами Центрального комитета вот-вот должен был начаться.

Тут послышался смех, голоса, приближающиеся шаги по лестнице.

Двери из матового стекла распахнулись.

— Вот, Ильич, ваш новый кабинет. Ваши помощницы ждут вас, готовы приняться за работу. — В комнату вошел Мендель с товарищем Зиновьевым, неряшливым евреем в твидовом пиджаке, с копной вьющихся черных волос, и Джугашвили — невысокий крепкий усатый грузин, известный как Коба Сталин. На нем был флотский бушлат и мешковатые штаны, заправленные в сапоги.

Они задержались у Сашенькиного стола: бегающие глазки Зиновьева остановились на Сашенькиной груди и юбке, а товарищ Сталин, чуть улыбнувшись, испытующе посмотрел ей прямо в глаза своими глазами в крапинку, цвета меда. Грузины умеют смотреть на женщин.

Этих людей, казалось, внесла сюда волна энергии и энтузиазма. От Зиновьева пахло коньяком, от Сталина — табаком. В негнущейся левой руке он держал потухшую трубку, в углу рта была зажата зажженная сигарета. Они повернулись к вошедшему вслед за ними коренастому лысоватому мужчине с аккуратной рыжеватой бородкой, в очень буржуазном костюме-тройке с галстуком и часами на цепочке. В одной руке он держал котелок, в другой — кипу газет. Он быстро говорил хрипловатым голосом, строя фразы четко и ясно.

— Отлично справились, товарищ Мендель, — сказал Ленин, глядя на Сашеньку и остальных девушек своими раскосыми глазами. — Выглядит прекрасно. Где мой кабинет? Ага. Вон там.

Кабинет был готов: промокательная бумага, чернильницы, телефон.

— Мендель, кто из них ваша племянница, та, что училась в Смольном?

— Это я, товарищ! — ответила Сашенька, вставая и чуть ли не приседая в реверансе. — Товарищ Цейтлина.

— Большевичка из Смольного? Неужели вы на самом деле каждое утро кланялись портрету императрицы? Что ж, мы представляем рабочий класс всего мира — но у нас нет предубеждений против достойного образования, верно, товарищи?

Ленин весело засмеялся и направился к стеклянным дверям своего кабинета, потом повернулся. Уже не улыбаясь:

— Ладно, барышни, с этих пор вы работаете у меня. Мы не будем ждать, пока власть упадет на нас с неба. Мы возьмем власть в свои руки и сотрем в пыль наших врагов. Вы должны быть готовы работать в любое время. Нередко придется здесь и ночевать. Поэтому планируйте все заранее. И не курить в кабинетах!

Он кивнул на Сашеньку.

— Что ж, приступим, товарищ Цейтлина. Начнем с вас. Мне нужно продиктовать статью. Поехали!

1

Сашенька видела, как из машины выходит ее муж — в начищенных до блеска сапогах, в синей гимнастерке с малиновыми петлицами.

— А вот и я. — Ваня Палицын поздоровался с женой, которая стояла на веранде, и махнул рукой водителю, чтобы тот открыл багажник. — Сашенька, позови детей. Скажи, что папа приехал! Я привез им гостинцы! И тебе привез, милая моя!

Сашенька лежала на диване на дощатой веранде своей дачи и пыталась вычитывать гранки журнала.

Этот одноэтажный особняк с белыми колоннами был в начале века построен одним нефтяным магнатом из Баку. На горячем ветру над ее головой трепетали легкая паутинка и легкая ткань. На веранде пахло жасмином, гиацинтами и жимолостью, в саду цвели яблони и персиковые деревья. С соседнего участка доносилась ария Ленского в исполнении Козловского. Сосед с воодушевлением подпевал.

Она уже некоторое время отдыхала на веранде и с удивлением обнаружила, что сама мурлычет себе под нос мотив. У нее на коленях играл и требовал внимания сын Карло, которому исполнилось три с половиной годика, так что работать было невозможно. На самом деле его звали Карлмаркс, он родился во время гражданской войны в Испании, когда Сашенька с гордостью каждый день надевала испанский берет, — поэтому и мальчика называли на испанский манер.

— Карло, мне нужно это прочесть. Пойди разыщи Снегурочку, поиграйте вместе или попросите Каролину приготовить вам что-нибудь вкусненькое!

— Не хочу! — взвизгнул Карло. Это был красивый, крепкий светловолосый карапуз с широким лицом и ямочками на щеках. Он целовал мать в щеки.

Мальчик скорее напоминал медвежонка, но настаивал на том, что он кролик.

— Я хочу остаться с мамой. Посмотри, мамочка, я глажу тебя!

— Сашенька посмотрела на сына, в его красивые карие глазки, и поцеловала в ответ.

— Ты будешь кружить девушкам головы, Карло, мой медвежонок! — сказала она.

— Я не Карло, мама. Я кролик!

— Ладно, товарищ Кролик, — согласилась она. — Ты мой самый любимый товарищ Кролик на всем…

— …белом свете! — закончил он за нее. — А ты — мой лучший друг!

Потом она увидела, как подъехала машина.

— Папа приехал! — сказала Сашенька, поднимаясь.

— Откройте ворота! — крикнул водитель.

— Заезжай, — ответили ему. Сашенька узнала голос их конюха. Ворота распахнулись, и через проем стала видна караулка с охранниками в синей форме в начале подъездной аллеи. Они охраняли, собственно, не ее дом — Ваня занимал довольно важный пост, но дальше по этой улице жили Молотов и Жданов (члены Политбюро), маршал Буденный и дядя Мендель.

Машина — зеленый ЗИС (модификация американского «линкольна») с длинным капотом, квадратной кабиной и хромированным бампером — неспешно въехала в ворота. Подняв облако пыли, ЗИС остановился, чуть не раздавив цыплят, уток и лающих собак. У ворот на привязи безмятежно пасся пони.

— Посмотри, товарищ Кролик, папа приехал!

— Я только поцелую папочку, мамуля! — сказал Карло, спрыгнул с ее колен и побежал обнять отца.

Сашенька последовала за ним по деревянным ступенькам.

— Ваня, какой приятный сюрприз! Ты, наверное, сварился в этих сапогах! — Однако носить сапоги даже в своем кабинете в самый разгар лета (а май в том году выдался в Москве на редкость жарким) было скорее показателем большевистской стойкости, чем практической необходимостью или удобством. Товарищ Сталин постоянно носил сапоги.

Карло бросился отцу в объятия. Отец поднял его и стал кружить. Карло визжал от радости.

— Как прошел парад? — поинтересовалась Сашенька, любуясь тем, как похожи отец и сын.

— Жаль, что тебя не было на трибуне! — ответил ее супруг. — Новые самолеты настоящие красавцы. Я видел Менделя и моего нового начальника с его грузинами. Сатинов сказал, что придет позже…