Тысяча орков - Роберт Энтони Сальваторе

Теперь настал черед Торгара смерить собеседника ледяным взором.

— Клятву служить маркграфу Мирабарскому, а не королю Мифрил Халла. Подумай об этом.

Советник похлопал Торгара по плечу, как в последнее время поступали многие, и оставил его в одиночестве.

Торгар вспомнил слова клятвы и сопоставил их с положением дел в нынешнем Мирабаре.

— Ну ни дать ни взять — бочонки с элем в кладовке, — ворчал Айвен.

Он расхаживал по краю лужка, который эльфы использовали как временную темницу для двоих незваных гостей. При помощи неизвестной Айвену магии лунные эльфы заставили деревья по краю сплестись воедино, закрывая все выходы почти сплошной стеною.

Разумеется, заключение вовсе не обрадовало Айвена. Пайкел же развалился посередине луга, привольно закинув руки за голову и разглядывая звезды. Сандалии друид снял, и довольный, весело шевелил босыми пальцами.

— Если бы они не забрали мою секиру, уж я бы проделал нам выход, а то и десяток!

Пайкел хихикнул и пошевелил пальцами.

— Заткнись! — бушевал Айвен, подбоченившись и с ненавистью уставившись в древесную стену.

Спустя мгновение он недоверчиво протер глаза: одно из деревьев отодвинулось в сторону, открывая за собой ровную тропу; Айвен остановился, выжидая, пока из открывшегося просвета покажутся эльфы, однако минуты шли за минутами, а тюремщики так и не показались. Дворф подпрыгнул, уставился в просвет, затем замер на месте и обернулся, увидев, как смеется его брат.

— Это ты сделал? — грозно спросил Айвен.

— Хе-хе-хе!

— Ну так зачем было ждать здесь два дня, если ты мог это сделать?

Пайкел привстал и пожал плечами.

— Пойдем!

— Не-а, — заявил Пайкел.

Айвен недоуменно уставился на брата:

— Почему нет?

Пайкел вскочил на ноги, прыгнул несколько раз по лужайке и приложил палец к губам:

— Ш-ш-ш!

— Ты кому это шипишь? — удивился Айвен, выражение гнева на его лице сменилось удивлением. — А, ты с этими погаными деревьями разговариваешь, — догадался он.

Пайкел посмотрел на брата и пожал плечами.

— Ты хочешь сказать, что если мы захотим выбраться отсюда, то проклятые деревья расскажут проклятым эльфам?

Пайкел радостно закивал.

— Ну так заставь их заткнуться!

Пайкел с беспомощным видом пожал плечами.

— Ты можешь по ним перебираться, ты можешь с ними разговаривать, но ты не можешь заставить их заткнуться?

Пайкел вновь пожал плечами.

Айвен что есть силы топнул башмаком:

— Ну так пусть рассказывают эльфам! И пусть эльфы попробуют меня поймать!

Пайкел подбоченился и склонил голову к плечу, на его лице сохранялось недоверчивое выражение.

— Сам знаю, — сказал Айвен, махая рукой и не желая слушать.

Разумеется, оружия у него не было. Разумеется, у него не было и доспехов. Разумеется, он и понятия не имел, где находится и как отсюда выбраться. И конечно же, ему не удалось бы зайти в лес и на пятьдесят футов, прежде чем его схватят вновь — и возможно, причинив чувствительную боль.

Но взбешенный дворф не желал считаться ни с одним из фактов. Он хотел заняться хоть чем-нибудь, хотел выдавить глаза тем, кто взял его в плен. В конце концов, так было принято у дворфов и так водилось за Айвеном, который весьма отличался от своих немногословных собратьев. Лучше таранить врага головой, чем беспомощно стоять перед ним, — даже если на врага надет шлем с забралом во все лицо, даже если шлем украшают шипы…

Преисполненный решимости Айвен шагнул в открытый Пайкелом проем и отправился по лесной тропе.

Пайкел вздохнул и надел сандалии. Расслышав возню за пределами лужайки, друид вновь пожал плечами и растянулся на траве, созерцая звезды. Он был вполне доволен.

— Никогда прежде я не встречала дворфа, что смог, бы сдвинуть дерево с места иначе, чем топором, — заметила Инновиндиль.

Она стояла возле Тарафиэля на свесившейся ветке, вместе с возлюбленным оглядывая заколдованный луг.

— Он действительно владеет магией друидов, — согласился Тарафиэль, — но разве такое возможно?

Инновиндиль хихикнула:

— Видимо, дворфы достигли более высокого уровня сознания, хотя, глядя на нашего, такое вообразить нелегко.

Тарафиэль посмотрел на Пайкела и его шевелящиеся пальцы и понял: нельзя не согласиться.

Эльфы безмолвно смотрели, как Айвен бурей пронесся прочь с зачарованного луга, и как вскоре упиравшегося дворфа насильно водворили к брату трое эльфов.

— Возможно, их пленение влечет за собой опасность, — заметила Инновиндиль.

— Мы так и не уяснили их намерений, — отозвался Тарафиэль.

Весь день Инновиндиль торопила его принять решение о судьбе дворфов, настаивая на том, чтобы пленников отвели на окраину Лунного Леса и там отпустили.

— Тогда испытай его, — предложила Инновиндиль, и по голосу эльфийки чувствовалось, что подобная мысль осенила ее недавно. — Если он и впрямь друид, то выяснить это возможно лишь одним способом. Пусть Пайкела Валуноплечего судит тот, кто пребывает в Роще Монтолио.

Тарафиэль теребил подбородок, и по мере того, как он обдумывал совет, улыбка смягчала его лицо. Вероятно, Инновиндиль права, но подобная мысль не удивляла Тарафиэля, ибо возлюбленная со свойственной ей дальновидностью всегда находила выход из наизапутаннейших положений.

Он задумчиво посмотрел на Инновиндиль, но она рассматривала луг, и все сильнее проступала забота на ее прекрасном лице. Инновиндиль кивком пригласила эльфа следовать за ней, затем спрыгнула с ветви и приблизилась к тому месту, где разгоревшаяся между Валуноплечим и тремя эльфами ссора набирала нешуточные обороты.

— Остановись, Айвен Валуноплечий! — призвала она, и внимание всех пятерых участников перепалки обратилось на нее. — Твой гнев неправеден!

Как с легкостью можно было предугадать, дворф возмутился:

— Ба! Вы же, эльфы, сами заперли меня, разве нет? Как, по-вашему, я должен был отнестись к плену?

— Ну уж если бы кто-нибудь из нас очутился у вас на родине, вы встретили бы его с распростертыми объятиями, — раздался насмешливый ответ.

— Возможно, — не сдавался Айвен, цыкнув на хихикающего Пайкела, — Кэддерли ко всем относился по-доброму, даже к людям!

— Относился по-доброму на родине дворфов, — не преминула уточнить Инновиндиль.