Debating Worlds. Contested Narratives of Global Modernity and World Order - Daniel Deudney

самой Японии. Не существует значительного внешнего электората, который поддерживал бы идею о том, что агрессия Японии в Азии до 1945 года должна быть переоценена в целом положительно.

Китай, в свою очередь, выдвинул ревизионистский аргумент о своей роли во время войны: продвижение Китая как страны, которая сыграла очень важную международную роль в окончательном поражении японской империи в 1945 году и теперь заслуживает пожинать плоды своих жертв. В Китае существует значительная внутренняя аудитория для идеи о том, что страна должна получить больше заслуг за свой вклад в поражение Японии в 1945 году, и что это признание жертв Китая в военное время должно помочь укрепить современные представления о китайской идентичности. Но в отличие от японского ревизионистского дискурса, китайское переосмысление истории своего военного времени призвано внести элемент интернационализма. Тем не менее, у него есть один проблемный элемент с японским дискурсом: он основан на политических, а не исторических предположениях. Желание китайцев пересмотреть свой вклад в военное время в глазах всего мира идет вразрез с политикой эпохи Мао, поскольку оно делает некоторую попытку восстановить репутацию китайских националистов при Чан Кайши, и признает, что без усилий (в основном националистических) армий сдержать около 750 000 или более японских войск, история Восточной Азии могла бы быть совсем другой. Но только в последние годы вклад националистов получил должную оценку на материковом Китае.

Реабилитация националистов, однако, не является результатом стремления к торической точности. Нынешнее китайское правительство стремится взять более позитивные элементы сопротивления националистов Японии во время войны (ранее редко упоминавшиеся) и использовать их для создания нового нарратива войны для текущих геополитических нужд. Большая часть западного мира не обратила особого внимания на семидесятую годовщину Каирской конференции, которая пришлась на ноябрь 2013 года. Но в Китае и на Тайване ее отметили с интересом. Каирская конференция 1943 года была единственной конференцией Второй мировой войны, на которой Китай рассматривался как равная союзная держава с США и Великобританией (не с СССР, который был нейтрален в войне против Японии). В течение десятилетий об этом не упоминали в китайских учебниках из-за прискорбной исторической реальности: китайским лидером, представлявшим Китай в Каире, был не Мао Цзэдун, а Чан Кайши. Но новая, неохотная терпимость к Чангу на основной территории страны означает, что теперь можно использовать Каир для демонстрации более широкой точки зрения, что Китай был на стороне союзников в самый решающий момент для цивилизации в прошлом веке.

Однако также очевидно, что "смысл" Каира в значительной степени ориентирован на современные китайские взгляды на азиатско-тихоокеанское урегулирование. Каирская декларация гласила: "Их цель - лишить Японию всех островов в Тихом океане, которые она захватила или оккупировала с начала первой мировой войны в 1914 году, и вернуть Китайской Республике все территории, которые Япония украла у китайцев, такие как Маньчжурия, Формоза и Пескадорские острова". В нем также было добавлено заявление о том, что Япония должна быть "изгнана со всех других территорий, которые она захватила путем насилия и алчности".

Китайские СМИ широко сообщали, что эта формулировка придает авторитет международного права китайским претензиям на острова Дяоюйдао/Сенкаку. В начале 2010-х годов возникли споры по поводу этих восьми небольших необитаемых скал в Восточно-Китайском море. Японцам они были известны как Сенкаку, китайцы называли их Дяоюйдао (на Тайване - Дяоюйтай). Однако китайская интерпретация показывает изменчивый характер того, как они используют наследие Второй мировой войны в отстаивании своих претензий. В первой части Каирской декларации острова Дяоюйдао прямо не названы, а поскольку они были признаны японскими в 1895 году, они не подпадают под пункт "с 1914 года".

К тому же, администрация Ма Инцзю, находившаяся в то время у власти на Тайване, ясно дала понять, что поддерживает идею возвращения островов под суверенитет Китая. Но поскольку Каирская декларация прямо требует, чтобы территория вернулась к "Китайской Республике", это открывает новую область путаницы, в которой правительство Тайбэя, а не Пекина, может считаться законным наследником режима Чанга на материке. Кроме того, на Тайване ведутся оживленные дебаты по поводу Каирской декларации как юридического документа, в отличие от заявления о намерениях. Общественная сфера Тайваня гораздо свободнее, чем китайская, и есть голоса, которые сомневаются в том, что Ма заявил о суверенитете над островами.

Возникновение этого спора в нынешнюю эпоху показывает, как замораживание холодной войны в послевоенной Азии помешало созданию многосторонних ор-ганизаций и договоров, которые могли бы создать стабильную основу в регионе. Китай справедливо отмечает, что Сан-Францисский договор 1952 года, который должен был ознаменовать окончательное урегулирование войны в Азии, исключил Народную Республику. Но причины этого исключения возлагают вину на обоих участников спора. Соединенные Штаты отказались признать режим Мао, лишив зарождающуюся державу возможности помочь в определении общего урегулирования в регионе. А Китай, при поддержке Сталина, поддержал Северную Корею в ее нападении на Южную Корею, сделав урегулирование с США практически невозможным. Однако последняя перестройка повествования обходит стороной большую часть истории холодной войны и вместо этого создает линейную связь между решениями националистического Китая в середине 1940-х годов и сегодняшним правительством КНР.

Недавнее изменение в новом повествовании о Китае военного времени - хронологическое: официальное принятие в январе 2017 года идеи о том, что война Китая против Японии длилась не восемь лет (с инцидента на мосту Марко Поло в 1937 году до 1945 года), а четырнадцать (с момента вторжения в Маньчжурию в 1931 году). Школьные учебники должны были отразить новую интерпретацию к весне 2017 года, с дополнительным акцентом на роли КПК, а также на роли Китая как части поля битвы против "глобального антифашизма".26 "Четырнадцатилетняя" интерпретация частично обязана своим происхождением давней концепции в японской (в основном либеральной) историографии о jyugonen no senso (пятнадцатилетней войне) за тот же период, и фактически была довольно распространена в академической науке в Китае в начале 2000-х годов. Однако официальное принятие этой концепции государством подчеркнуло важность пересмотра повествования для двух, поначалу кажущихся несовпадающими, целей: акцент на японской агрессии в долгосрочной перспективе и продолжающееся стремление представить Китай как межнационалистического, сотрудничающего актора в войне против фашизма, с четким намеком на то, что роль Китая в прошлом аналогична его роли в настоящем. Пока справедливо сказать, что ревизионистское изложение Китаем своего собственного повествования о военном времени как часть более широкого ревизионизма оказало большее влияние внутри страны, чем за рубежом; тем не менее, точка зрения Китая имеет определенный вес в таких местах, как Южная Корея, которая еще не смогла достичь полного примирения с Японией.

 

Китай как "цивилизационное государство"

 

Термин